Дипломат
Шрифт:
– Неужели вам придется вести такие бесконечные дискуссии каждый раз, как нам что-нибудь понадобится? – спросил Эссекс.
– Нет, зачем же, – ответил Мак-Грегор. – Можно спать на улице и сидеть впроголодь.
– Не сердитесь, – примирительно сказал Эссекс. – Так это и есть караван-сарай? Неужели нельзя найти что-нибудь получше?
– Он принесет тюфяки, одеяла и воды для мытья. А потом можно будет и поесть.
– Вы не спрашивали его, есть ли поблизости русские?
–
– И что он говорит?
– Говорит, что в жизни ни одного русского не видел.
– Ох, эти русские! Никогда их не оказывается там, где они нужны. Где их ближайший военный пост?
– Он не знает. Повидимому, не ближе, чем в Зенджане или Биджаре.
– Так далеко?
– Тут, на другом конце деревни, кажется, есть пост иранской армии, – сказал Мак-Грегор. – Я схожу туда, узнаю, не могут ли они нам помочь, но едва ли мы от них чего-нибудь добьемся.
– Как ваша нога? – спросила Кэтрин, приглядываясь к его неловким движениям.
– Да все время сползает повязка.
– Вы бы хоть немного посидели, – сказала она.
– Мы проторчим тут бог знает сколько, если сейчас же не взяться за дело. – Мак-Грегор был зол на всех. – Надо было переночевать около машины, а потом вернуться в Зенджан. Все равно, ближе мы запасных частей не найдем, так и будем сидеть здесь.
– Ну, что ж, тогда отправимся дальше без форда! – заявил Эссекс. – Нам стоит только предъявить свои документы русским, и мы получим у них транспорт.
– Да, только для этого надо найти русских, – сказал Мак-Грегор и ушел. Уже во дворе его догнала Кэтрин и пошла рядом с ним легкой, упругой походкой, чтобы подчеркнуть свое бодрое и миролюбивое настроение.
– Вы и на меня сердитесь? – спросила она, когда они выбрались сквозь пролом в стене.
– Я не сержусь, – сказал он. – Просто мне досадно.
– Почему?
– Нечего было забираться сюда. Напрасная трата времени.
– Вы в этом уверены? – сказала она. – Гарольду полезно будет испытать кое-какие неудобства.
– Вряд ли это ему поможет, – сказал он.
– Вы не очень-то легко применяетесь к обстоятельствам.
– Когда это необходимо… – начал он.
– Для человека вашей профессии вы проявляете удивительную негибкость мысли. Вам надо бы использовать затруднительное положение Гарольда, а не сетовать на собственные трудности.
– А, он все равно не может понять того, что здесь происходит.
– Если он не может, – сказала Кэтрин, – значит и я не могу.
– Ну, зачем вы так говорите?
Она не успела ответить. Мак-Грегор остановился, чтобы спросить увязавшихся за ними ребятишек, где найти солдат. Они свернули в
– Что это вы им говорите? – спросила Кэтрин.
– Они хотят знать, откуда мы, и действительно ли вы женщина, и правда ли, что мы прилетели на самолете. Я сказал им, что все это правда.
– Даже то, что я женщина?
– Это, во всяком случае, правда, – сказал он. – И такая, которая временами просто подавляет меня.
– Не верю, – сказала она.
– Вы женщина с головы до пят, – сказал он и пробормотал что-то по-персидски.
– Что вы сказали?
– Это я не вам, – ответил он.
– Неправда! Что вы сказали?
– Я сказал, что жемчужину вашей женственности унес океан, чтобы узнать, как создаются такие жемчужины.
Кэтрин притихла. – Вы всегда изумляете меня, – сказала она с расстановкой. – Неужели вы действительно умеете так красиво говорить?
– Это просто персидская речь такова, – ответил он. – Если вы с Эссексом жаждете эстетических наслаждений, вам надо изучить этот язык. В нем больше красоты, чем в пейзажах с минаретами.
– А вы думаете, я могла бы одолеть персидский язык?
– Вы это серьезно?
– Вполне серьезно!
– Вам это далось бы очень легко. – Его голос гулко раздавался в пустоте улицы, стиснутой глинобитными домишками. – Я уверен, что у вас дело пошло бы успешно.
– А вы возьмитесь учить меня.
– Охотно! – сказал он. – Не зная языка, никогда по-настоящему не поймешь того, что здесь происходит. Хотя, мне кажется, кое-что вы уже понимаете, и даже лучше, чем я.
– Ну, едва ли, – сказала она. – Но я понимаю, как важно знать, что происходит в этой необычайной стране.
– Серьезно?
– И как это важно именно для Гарольда.
– Мне жаль Эссекса, – сказал Мак-Грегор. – Он никогда не поймет до конца того, что здесь происходит.
– Может быть, Гарольд и невыносим, – сказала она терпеливо, – но вы должны за него держаться. Он человек значительный, и его значение еще возрастет, когда мы вернемся в Лондон. И ваше значение тоже. Назревают большие дела, и Гарольду предстоит решать очень серьезные вопросы, так что вам есть смысл немножко потерпеть.
– Я понимаю, что все это очень серьезно, – сказал он.
– А мне кажется, не понимаете. Я уверена, вы удивитесь тому, как обернется дело в Лондоне. Смысл нашей поездки не исчерпывается иранскими событиями. Ведь то, что происходит здесь, – это лишь часть чего-то гораздо более важного.