Дипломат

Олдридж Джеймс

– Тогда спрячь наши чемоданы где-нибудь в скалах.

– Они будут мучить меня, саиб, и выпытывать, где чемоданы. Лучше нам всем остаться здесь до утра. Днем мне нетрудно будет охранять машину.

– Ерунда! – Эссекс надел пальто и стал рассовывать по карманам шоколад и апельсины, раздумывая, что бы еще взять с собой. – Не можем мы оставаться здесь только потому, что ты трусишь. Полковник Пикеринг рекомендовал тебя как лучшего из своих людей, а ты что-то не оправдываешь его похвал. Смотри, как бы полковнику не пришлось разочароваться в тебе.

– Слушаю, саиб.

– Мак-Грегор, дайте ему пистолет.

– Нет, саиб! – испуганно запротестовал Аладин. – Не надо мне пистолета.

– Это почему?

– Если у меня найдут пистолет, тогда мне конец.

– Хорошо. Но только не спи. Завтра выспишься, Достань ящик с провизией и бери, что хочешь.

– Нам тоже не мешало бы поесть перед уходом, – сказал Мак-Грегор.

Эссексу не хотелось теперь признавать дельность и приемлемость предложений или советов Мак-Грегора.

– Чем скорее мы доберемся до города, тем лучше, – сказал он. – Можно поесть и там.

– Это, вероятно, не город, а деревня, – возразил Мак-Грегор. – Вы слишком многого от нее ожидаете. Вернее всего, это просто несколько лачуг с десятком-другим обитателей.

– Большего я и не ожидаю, – заявил Эссекс. – Вы готовы?

Мак-Грегор вырезал изображение компаса с карты военного министерства.

– У меня нет угломера, – сказал он. – Не найдется ли у кого-нибудь булавки?

Кэтрин дала ему булавку, и он приколол свой самодельный угломер к точке их предполагаемого местонахождения на карте. Потом наметил направление на Назирабад и, отойдя от машины, установил свой компас на камне. Он определил азимут и сказал: -Теперь можно двигаться. Определился я приблизительно, но все-таки пойдем.

– Неужели пешком? – сказала Кэтрин. – Становится холодно.

Мак-Грегор надел пальто.

– Наше счастье, что нет дождя, – сказал он. – В это время года тут всегда льет.

– А нам придется идти пустыней?

– Ну, не совсем, – сказал он.

Они попрощались с Аладином, который поклонился им в пояс в знак покорности, тем самым возлагая на них ответственность за свои мучения, а может быть, и смерть. На своем родном языке он призвал аллаха простить и сохранить их, что бы с ним ни случилось.

– Ничего с тобой не будет, – успокаивал его Мак-Грегор. – Только ни в коем случае не зажигай огня.

Они выбрались из пересохшего речного русла и без дальних раздумий зашагали по обагренной отблеском заката каменистой равнине. Сначала они шли молча, потом Эссекс стал проклинать свои верховые сапоги и пронзительный ветер. Мак-Грегор и Эссекс равнялись по Кэтрин, а она шагала быстро, видимо намереваясь загнать их. Однако они старались не отставать от нее. Никто из них не способен был оценить сейчас весь юмор этого зрелища: трое англичан маршируют по пустынным индийским равнинам. Их угрюмая сосредоточенность несколько рассеялась при появлении курда, погонявшего пятерку мулов.

За несколько минут до наступления полной темноты они увидели его силуэт, выросший на гребне холма невдалеке от них. Он двигался в одном с ними направлении. Они настигли его на следующем подъеме. При виде троих незнакомцев, которые вдруг выросли перед ним неизвестно откуда, курд стал призывать на помощь аллаха и клясться в своей преданности ему.

– Вы дьяволы? – спросил он по-персидски.

– Не бойся, – ответил Мак-Грегор. – Мы путники. Наша машина сломалась, и мы идем в Хаджиабад.

– Я не боюсь, – сказал курд, – но есть предел человеческому разуму. Это скорее невежество мое, чем страх. Кто же, кроме дьяволов, мог появиться так сразу и неизвестно откуда. Теперь я вижу с вами прелестную гурию. Два дива и одна гурия.

– Мы путники, – серьезно повторил Мак-Грегор, стоя рядом с курдом возле головного мула. – И мы не обидим тебя.

– А кто вы, почему на вас такая странная одежда?

– Мы не дьяволы, – уверял его Мак-Грегор. – Мы англичане.

– Англичане? Дивы? Чего вам от меня нужно? Я курд из Сулеймание, везу кожи и овчины в Хаджиабад, где меня ждет вооруженный караван. Чего вам от меня нужно? – Он был одет по-курдски – в халат, широченные, раздувающиеся на ветру шаровары, схваченные у щиколотки, и чалму из платков, обернутых вокруг войлочной шапки. Он держал перед собой карабин и как средство защиты и как орудие нападения. Борода у него была седая, но он был еще не стар. Он держался поодаль от них, загораживая своих пятерых мулов. Каждый мул был нагружен двумя огромными связками кож. Животные беспокойно переступали с ноги на ногу, кожи колыхались и скрипели, как скрипит в шторм обшивка корабля. Запах свидетельствовал о качестве и выделке кож, и Эссекс, не выдержав, достал платок, высморкался и откашлялся.

– Что он говорит, Мак-Грегор?

– Он думает, что мы дьяволы.

– Вы ему сказали, что мы англичане?

– Для него это одно и то же, – ответил Мак-Грегор.

– На каком языке вы говорите? – быстро спросил курд.

– На английском.

– Вы христиане?

– Да.

– Значит, вы армени?

– Нет. Мы англичане.

– Христиане все армени, – убежденно сказал курд.

– Англичане тоже христиане, – терпеливо втолковывал ему Мак-Грегор. – Как, например, и курды и арабы одинаково мусульмане. Уверяю тебя – мы англичане. У нас сломалась машина, и нам очень нужна твоя помощь, чтобы добраться до Хаджиабада. Твоим мулам нетрудно будет вывезти нашу машину.

– Мои пять мулов везут кожи, армени, – сказал курд.

– Твоим мулам ничего не стоит дотащить до Хаджиабада нашу машину, – настаивал Мак-Грегор. – Она тут совсем недалеко, в сухом русле реки. А мы бы тебе хорошо заплатили за беспокойство.

– Нет, армени, – сказал курд. – Я не хочу быть невежливым, но мои кожи стоят больше, чем вы можете мне заплатить. Кроме того, я боюсь оставлять свое имущество в темноте без охраны. А может быть, вы переодетые разбойники. Нет, нет, я пойду в Хаджиабад.