Дипломат
Шрифт:
– Тогда спрячь наши чемоданы где-нибудь в скалах.
– Они будут мучить меня, саиб, и выпытывать, где чемоданы. Лучше нам всем остаться здесь до утра. Днем мне нетрудно будет охранять машину.
– Ерунда! – Эссекс надел пальто и стал рассовывать по карманам шоколад и апельсины, раздумывая, что бы еще взять с собой. – Не можем мы оставаться здесь только потому, что ты трусишь. Полковник Пикеринг рекомендовал тебя как лучшего из своих людей, а ты что-то не оправдываешь его похвал. Смотри, как бы полковнику не пришлось разочароваться в тебе.
–
– Мак-Грегор, дайте ему пистолет.
– Нет, саиб! – испуганно запротестовал Аладин. – Не надо мне пистолета.
– Это почему?
– Если у меня найдут пистолет, тогда мне конец.
– Хорошо. Но только не спи. Завтра выспишься, Достань ящик с провизией и бери, что хочешь.
– Нам тоже не мешало бы поесть перед уходом, – сказал Мак-Грегор.
Эссексу не хотелось теперь признавать дельность и приемлемость предложений или советов Мак-Грегора.
– Чем скорее мы доберемся до города, тем лучше, – сказал он. – Можно поесть и там.
– Это, вероятно, не город, а деревня, – возразил Мак-Грегор. – Вы слишком многого от нее ожидаете. Вернее всего, это просто несколько лачуг с десятком-другим обитателей.
– Большего я и не ожидаю, – заявил Эссекс. – Вы готовы?
Мак-Грегор вырезал изображение компаса с карты военного министерства.
– У меня нет угломера, – сказал он. – Не найдется ли у кого-нибудь булавки?
Кэтрин дала ему булавку, и он приколол свой самодельный угломер к точке их предполагаемого местонахождения на карте. Потом наметил направление на Назирабад и, отойдя от машины, установил свой компас на камне. Он определил азимут и сказал: -Теперь можно двигаться. Определился я приблизительно, но все-таки пойдем.
– Неужели пешком? – сказала Кэтрин. – Становится холодно.
Мак-Грегор надел пальто.
– Наше счастье, что нет дождя, – сказал он. – В это время года тут всегда льет.
– А нам придется идти пустыней?
– Ну, не совсем, – сказал он.
Они попрощались с Аладином, который поклонился им в пояс в знак покорности, тем самым возлагая на них ответственность за свои мучения, а может быть, и смерть. На своем родном языке он призвал аллаха простить и сохранить их, что бы с ним ни случилось.
– Ничего с тобой не будет, – успокаивал его Мак-Грегор. – Только ни в коем случае не зажигай огня.
Они выбрались из пересохшего речного русла и без дальних раздумий зашагали по обагренной отблеском заката каменистой равнине. Сначала они шли молча, потом Эссекс стал проклинать свои верховые сапоги и пронзительный ветер. Мак-Грегор и Эссекс равнялись по Кэтрин, а она шагала быстро, видимо намереваясь загнать их. Однако они старались не отставать от нее. Никто из них не способен был оценить сейчас весь юмор этого зрелища: трое англичан маршируют по пустынным индийским равнинам. Их угрюмая сосредоточенность несколько рассеялась при появлении курда, погонявшего пятерку мулов.
За несколько минут до наступления полной темноты они увидели его силуэт, выросший
– Вы дьяволы? – спросил он по-персидски.
– Не бойся, – ответил Мак-Грегор. – Мы путники. Наша машина сломалась, и мы идем в Хаджиабад.
– Я не боюсь, – сказал курд, – но есть предел человеческому разуму. Это скорее невежество мое, чем страх. Кто же, кроме дьяволов, мог появиться так сразу и неизвестно откуда. Теперь я вижу с вами прелестную гурию. Два дива и одна гурия.
– Мы путники, – серьезно повторил Мак-Грегор, стоя рядом с курдом возле головного мула. – И мы не обидим тебя.
– А кто вы, почему на вас такая странная одежда?
– Мы не дьяволы, – уверял его Мак-Грегор. – Мы англичане.
– Англичане? Дивы? Чего вам от меня нужно? Я курд из Сулеймание, везу кожи и овчины в Хаджиабад, где меня ждет вооруженный караван. Чего вам от меня нужно? – Он был одет по-курдски – в халат, широченные, раздувающиеся на ветру шаровары, схваченные у щиколотки, и чалму из платков, обернутых вокруг войлочной шапки. Он держал перед собой карабин и как средство защиты и как орудие нападения. Борода у него была седая, но он был еще не стар. Он держался поодаль от них, загораживая своих пятерых мулов. Каждый мул был нагружен двумя огромными связками кож. Животные беспокойно переступали с ноги на ногу, кожи колыхались и скрипели, как скрипит в шторм обшивка корабля. Запах свидетельствовал о качестве и выделке кож, и Эссекс, не выдержав, достал платок, высморкался и откашлялся.
– Что он говорит, Мак-Грегор?
– Он думает, что мы дьяволы.
– Вы ему сказали, что мы англичане?
– Для него это одно и то же, – ответил Мак-Грегор.
– На каком языке вы говорите? – быстро спросил курд.
– На английском.
– Вы христиане?
– Да.
– Значит, вы армени?
– Нет. Мы англичане.
– Христиане все армени, – убежденно сказал курд.
– Англичане тоже христиане, – терпеливо втолковывал ему Мак-Грегор. – Как, например, и курды и арабы одинаково мусульмане. Уверяю тебя – мы англичане. У нас сломалась машина, и нам очень нужна твоя помощь, чтобы добраться до Хаджиабада. Твоим мулам нетрудно будет вывезти нашу машину.
– Мои пять мулов везут кожи, армени, – сказал курд.
– Твоим мулам ничего не стоит дотащить до Хаджиабада нашу машину, – настаивал Мак-Грегор. – Она тут совсем недалеко, в сухом русле реки. А мы бы тебе хорошо заплатили за беспокойство.
– Нет, армени, – сказал курд. – Я не хочу быть невежливым, но мои кожи стоят больше, чем вы можете мне заплатить. Кроме того, я боюсь оставлять свое имущество в темноте без охраны. А может быть, вы переодетые разбойники. Нет, нет, я пойду в Хаджиабад.