Дипломат
Шрифт:
– Позор!
Ломбардец вскочил со своего места и закричал: – Вы клевещете на нашего величайшего союзника! Возьмите назад свои слова! Сейчас же возьмите их назад!
Его поддержали другие голоса.
Кромвелл тоже закричал в ответ: – Я возьму назад свои слова, если уважаемый союзник на скамьях оппозиции возьмет назад свои.
Мак-Грегор ясно почувствовал опасное безрассудство, овладевшее этими людьми. Позабыв о границах парламентских приличий, они кричали и бесновались, не обращая никакого внимания на возгласы спикера. Была минута, когда Мак-Грегор усомнился в том, англичане ли перед ним. Но это была только одна минута; в следующее мгновение они уже снова стали самыми настоящими англо-саксами, и, воспользовавшись коротким замешательством, какая-то рослая, величественная женщина громко и уверенно воскликнула: – Друзья!
В зале раздался смех.
– Я понимаю вас, – сказала она с улыбкой. – Я знаю, что так не принято обращаться к палате общин. Но я сознательно употребила это обращение, желая напомнить уважаемым сочленам об их обязанностях друг перед другом.
Водворилось молчание.
– Сейчас нас угостят порцией либеральной объективности, – обернувшись к Мак-Грегору, сказал Асквит таким шопотом, который должна была услышать вся палата. – Знаете, кто это?
– Мисс Ливингстон?
–
– Тс-с… – зашипела «герцогиня».
– Вот, пожалуйста, – сказал Асквит.
Мисс Ливингстон уже начала свою речь, и Мак-Грегор почувствовал то же, что все присутствующие в зале; эта женщина сразу превратила их в школьников, полностью завладела их вниманием, сделала смешным их гнев. Это была Первая дама парламента, крупнейшая фигура английского либерализма – гуманистка, пацифистка, женщина, в чьей искренности не посмел бы усомниться ни один из членов палаты.
– Я не собиралась принять участие в этом споре, – говорила мисс Ливингстон, – но я чувствую себя морально обязанной выступить в защиту наших американских друзей. Это не значит, что я собираюсь критиковать Россию или нападать на нее. Я только призываю вас быть благоразумными и воздать должное Америке. Зачем нам относиться подозрительно к тем побуждениям, которыми руководствуется Америка в своих иностранных делах? Зачем вдруг изображать эту великую либерально-демократическую державу в виде какого-то Молоха или Марса? Это просто бессмысленно! Ведь каждому должно быть ясно, что Америка является сейчас самой сильной державой в мире; и если она желает принять на себя ответственность, пропорциональную ее мировому значению, зачем же нам противиться этому? Глупо жаловаться на то, что Америка вышла из войны более богатой, чем была раньше, тогда как все мы, прочие, обанкротились. Америка участвовала в этой войне главным образом своей промышленностью, а если бы не американская продукция, что бы с нами было сейчас?
– То же, что и есть! – крикнул с места шотландец из Глазго.
– Неправда! Мы в неоплатном долгу у Америки; мы в значительной мере обязаны ей своей свободой и не должны платить за это оскорблениями. Сейчас Америка использует свои колоссальные богатства на то, чтобы укреплять в других странах демократию, слабеющую перед лицом беспорядка и нищеты. Зачем же нам относиться к ней с подозрением? Зачем искать в ее действиях корысть? Нет никаких оснований считать, что она заботится лишь о собственных выгодах! Американцы славятся во всем мире своей терпимостью, своим великодушием, своей грубоватой добротой. Так пусть же они помогают тем, кому могут помочь. Пусть дух Джефферсона и Рузвельта ведет к демократии отсталые народы мира! И пусть он ведет нас тоже. Американцы – честные, порядочные люди; то, чем они владеют, они заработали своим трудом. И потому, когда они предлагают уделить нам кое-что от своего изобилия и помочь своим бескорыстным советом, отнесемся к ним, как к братьям. Перестанем клеймить их здесь, в этом зале. К счастью, большинство членов палаты разделяет мои взгляды, но я обращаюсь к тем, кто составляет исключение, и призываю их проявлять терпимость. Будем учиться терпимости у той же Америки; а если вы все еще сомневаетесь в добрых намерениях наших заатлантических друзей, не торопитесь, по крайней мере, с осуждающими выводами, дождитесь, пока история скажет свое беспристрастное слово об американской внешней политике.
– Правильно! – воскликнула «герцогиня».
В зале стояла тишина, и Мак-Грегору показалось, что весь парламентский организм замер на короткое время в состоянии какой-то нерешительности. Даже Том Кромвелл словно выдерживал минутную паузу, но тут же встрепенулся и шумно перевел дыхание.
– Достоуважаемая леди смешивает американский народ с американской политикой, – сказал он с досадливой гримасой.
– Именно потому, что американский народ великодушен, американским политиканам и удается морочить его и уверять в том, что Америка – крестный папенька всему миру. Это чушь, и американскому народу следовало бы понимать, что это чушь. Если же он этого не поймет, то нынешняя политика Америки приведет к тому, что весь мир станет относиться к американцам с презрением. Я знаю великодушие американского народа. И я знаю «великодушие» американской политики. Это совершенно разные вещи. За свои долларовые щедроты заокеанские политики рассчитывают обеспечить себе политическую поддержку в действиях против России или любой другой страны, которую им заблагорассудится объявить «красной». Позволю себе напомнить достоуважаемой леди, что благодеяния американцев повсеместно связаны с их борьбой против «красных». В Китае американский капитал и сейчас тратит гораздо больше средств на создание военной диктатуры Чан Кай-ши, чем тратил на помощь Китаю в войне с Японией. И в Европе и в Азии есть много народов, настолько разоренных войной, что американская помощь деньгами и машинами для них сейчас вопрос жизни. Но у американских политиков есть такса, и помощь в национальном восстановлении они отпускают, строго сообразуясь с этой таксой. Деньги, машины, оружие может получить каждая страна, которая согласна предать анафеме Россию и коммунизм и провозгласить Америку господом богом всех свободных народов. Даже в побежденных странах – Италии, Германии, Японии – Америка готова поддержать любую группировку, которая выступает против России и против «красных». В этой «высоконравственной политике» Америка не знает удержу; она обхватила своими жадными руками весь земной шар, запустила свои длинные пальцы во все страны, ее громкий голос раздается во всех углах, даже здесь, в английской палате общин.
– А Россия? – На скамьях оппозиции поднялся шум, все повскакали с мест, но Кромвелл продолжал, повысив голос.
– Зачем говорить о России? – сказал он. – Если уж речь зашла о вмешательстве во внутренние дела другой страны, будем говорить об Америке, которая вмешивается во внутренние дела всех решительно стран. Есть ли сегодня на свете хоть одна страна, не считая России, которая могла бы, положа руку на сердце, заявить, что она независима от американского доллара? Все мы поставлены на колени, только не хотим признать это. Нашим американским хозяевам не потребовалось ни оружия, ни оккупационных войск; все это им заменил капитал. С помощью капитала можно задушить весь свет; требуется только содействие самих жертв. Вот нас и призывают оказать это содействие, поставить на колени других: Францию, Болгарию, Чехословакию, Польшу, всю Восточную Европу, Турцию и Иран. Мы должны способствовать тому, чтобы во всем мире так называемый коммунизм уступил место доллару. А это значит вручить бразды правления тем, кто с легкостью продаст свою страну и самих себя за тень власти, за запах богатства. Такие
Один из министров поднялся со своего места. – Это уж слишком!
– Слишком? – воскликнул Кромвелл. – Нет, это еще не все. В Англии сегодня есть люди, готовые сотрудничать с американскими экспансионистами даже на таких условиях. Они охотно откажутся от Британской империи ради небольшого пая в той мировой гегемонии, которую рассчитывают установить их американские друзья. Да, такие люди есть, и сидят они преимущественно на скамьях оппозиции (шум в зале). А ведь это люди, которые с молоком матери всосали в себя идею империи, отпрыски тех семейств, чьими усилиями она была создана, держалась и вот теперь рушится. Когда-то это были величайшие люди нашей страны, а теперь они сделались худшими ее людьми. Это они требуют похода на Россию. Они требуют блоков, союзов, ультиматумов, решительных действий – всего того, что помогло бы объединить весь мир против одной страны, против одной идеи.
Кромвелл помолчал, ожидая, когда уляжется шум.
– Если мы сейчас не удержим этих зачинщиков войны, – продолжал он, – потом будет уже поздно. Мы единственная страна, которая может остановить этот крестовый поход. В Америке время уже упущено, но у нас оно еще есть. Без поддержки Англии этот план неосуществим. И потому будущее мира зависит от тех решений, которые мы примем здесь, в нашей палате. И от них же зависит то положение, которое займет в этом мире Англия. Если мы повсюду будем оказывать поддержку американскому походу против коммунизма, как оказали ее в Греции, наше имя и самое наше существование станут проклинать все мыслящие люди на земле. Народы Европы и Азии стремятся к социальным переменам, и этого стремления не задушить никакими преследованиями его сторонников и никакими разговорами о русской коммунистической пропаганде. Чтобы такое движение возникло, совсем не нужно русской пропаганды, и напрасно Форейн оффис и Америка стараются убедить нас в противном. Оно – результат тех чудовищных условий, в которых вынуждено существовать большинство обитателей земли. Борцы за социальные сдвиги есть в каждой стране, есть они и у нас; Мак-Грегор – один из таких борцов. Мы, социалисты, тоже принадлежим к ним; иначе бы мы не имели большинства в этой палате. Люди, которым мы пытаемся зажать рот в других странах, добиваются гораздо менее широких прав, чем те, которыми обладаем здесь мы; социальные преобразования, о которых они мечтают, гораздо скромнее тех, которые мы, социалисты, надеемся осуществить в Великобритании. Так неужели же мы предадим этих людей, примемся преследовать их, как якобы коммунистов, всюду, где только сумеем найти, и, в конце концов, пойдем войной против самой России – войной, которая сотрет с лица земли наш британский остров? Американские империалисты заявляют: двадцатый век – это век Америки. Что ж, пожертвуем мы собой во имя этого громкого лозунга или же встанем плечом к плечу с теми европейскими, азиатскими и другими народами, которые добиваются независимости, самоопределения, экономической устойчивости и права самим вершить свои дела?
На скамьях лейбористов раздались протестующие возгласы.
Кромвелл сердито повернулся к кричавшим. – Кое-кто из нас, быть может, считает политически целесообразным содействовать крестовому походу против России, не принимая в нем активного участия, чтобы создать в Европе некую «третью силу», призванную обеспечивать мировое равновесие. К этому сводится сегодняшняя политика нашего лейбористского правительства. Но как можно надеяться, что нам до конца удастся оставаться в стороне? Американцы, возглавляющие поход, ни перед чем не остановятся. Атомная бомба занесена над миром, и рука, держащая эту бомбу, дрожит от нетерпения. Атомная бомба сделалась для американцев талисманом, символом веры. Это – новое их оружие в борьбе против коммунизма, усовершенствованный Бельзен или Майданек. Уже первое применение атомной бомбы было, в сущности говоря, направлено против русских. Ее сбросили, чтобы поскорее прикончить Японию, чтобы Россия не могла принять участие в окончательных расчетах с этой страной. И, без сомнения, ее бы давно уже сбросили и на Россию, если бы не опасение, что у России есть такое же или еще более совершенное атомное оружие. Эта страшная мысль заставляет американцев усиливать политические и экономические репрессии против мужественных поборников свободы во всем мире. Вот вам секрет империалистического исступления Америки. Одной только атомной бомбой они не могут поставить на колени народы Европы и Азии. Они не могут победить, если мы своим политическим опытом и своим международным авторитетом не окажем им поддержку. Сейчас мы им эту поддержку оказываем и во внешней политике и во всех международных организациях, где решаются вопросы мира и безопасности. Опираясь на нас, Америка своей последовательной антирусской политикой срывает одну международную конференцию за другой. Пожалуй, на международной арене мы даже играем руководящую роль в проведении этой политики – мы, социалистическая Англия! Выборное лейбористское правительство!