Длинные тени
Шрифт:
– Я думаю, – сообщила Джейкобс, – один удар ножом ей нанесли здесь, а убийство состоялось на втором этаже в ее спальне.
– Пошли, – бросил Декер. Слова «я думаю» ему не понравились.
Избегая вереницы вещественных доказательств на лестничной дорожке, они поднялись на площадку второго этажа, где Эндрюс повел их в спальню.
– Убийца не наступал в кровь на лестнице? – уточнила Уайт.
– Нет, он проявлял осторожность, – ответила Джейкобс.
Судья Джулия Камминс лежала в своей спальне, одетая в короткий махровый халатик. Распахнутый
– Удары наносили снова и снова, – поведала Джейкобс. – По моей неофициальной оценке, десять раз, не считая оборонительных повреждений. Причиной смерти послужила кровопотеря из-за колотых ран.
– Значит, она была внизу, когда на нее напали, убежала сюда, а злоумышленник поднялся и добил ее, – резюмировала Уайт.
– Похоже на то, – осторожно согласилась Джейкобс.
– Так много ударов означают личные мотивы, – отметил Декер.
– Но нам еще пахать и пахать, – встрял Эндрюс. – Место преступления сложное.
Оглядев скомканную постель, Амос зафиксировал тот факт, что матрас сбился с пружинного блока.
Уайт будто прочла его мысли.
– Похоже, схватка разыгралась там.
– Вы упоминали оборонительные повреждения? – переспросил Декер, заметив порезы на предплечьях женщины.
– Да, – подтвердила Джейкобс. – Для человека, на которого нападают с ножом или тупым орудием, вполне естественно пытаться отразить удары руками. Множественные порезы. Однако смертельным, вероятно, стало ранение в нижнюю часть грудины. Судя по расположению и глубине, оно, вероятно, полностью перерезало ей аорту. Наверняка смогу сказать после вскрытия.
– Какие-нибудь следы под ногтями? – спросила Уайт.
– Предварительный осмотр не выявил ничего. При вскрытии проведу более тщательное исследование.
– Кровь на ладонях, коленях и ступнях? – указал Декер.
– Объясняется тем фактом, – вызвался Эндрюс, – что на нее напали внизу, она наступила в собственную кровь, быть может, упала, и кровь попала на колени. Взбежала сюда. Отпечаток на стене у лестницы остался, несомненно, когда она оперлась, чтобы не упасть, – как и брызги на лестничной дорожке.
– Есть какие-нибудь признаки сексуальных посягательств? – спросил Декер, отнюдь не убежденный этой гипотезой, пока образы пятен крови на лестнице и в студии прокручивались перед его мысленным взором.
– Предварительно я осмотрела, – ответила Джейкобс. – Ни малейших признаков. Узнаю больше, когда она будет у меня на столе. Впрочем, не думаю, что ее пытались изнасиловать.
– Мило, что убийцы оставили нам этот небольшой символ… – Амос поглядел на повязку.
– А зачем завязывать ей глаза, а потом прорезать отверстия, чтобы были видны глаза? – выступил вперед Эндрюс.
– Скорее всего, глаза ей завязали уже посмертно, – отметила Джейкобс.
– Это само собой, – отрезал Декер.
–
– Дама была судьей, – растолковал Декер. – Правосудие должно быть слепым. Только в ее случае, предполагаю, это было не так – во всяком случае, по мнению убийцы, принявшего все меры, чтобы она видела ясно, насколько это дано покойнику.
Эндрюс невольно втянул воздух сквозь зубы.
– Блин, а ведь это может быть правдой…
– Откуда взялась повязка? – спросил Декер.
– Из гардероба судьи, – сообщила Джейкобс. – Взята из ее комплекта носовых платков.
– А убийца не оставил никаких следов в гардеробе или здесь? Отпечатки ног, остаточные брызги крови после нападения на судью? – задала вопрос Уайт.
– Пока что мы ничего не нашли. Мы еще ведем дактилоскопирование и возьмем отпечатки у родных и друзей – конечно, для отсева.
– Значит, это могло быть сделано сгоряча, – констатировал Декер. – Уж убийство-то определенно. И убийца взял платок судьи, вместо того чтобы воспользоваться принесенным, переиначенным в маску заранее. Чем он мог воспользоваться, чтобы прорезать отверстия?
– Мы не нашли никаких пригодных для этого предметов со следами крови.
– Убийца мог или могла воспользоваться для этого ножом, а затем забрать его с собой, – предположила Уайт, заметившая листочек в пакете для улик рядом с покойницей. – Листок нашли здесь?
Джейкобс кивнула.
– На самом деле его положили на тело.
Уайт поглядела на листок в прозрачном пластике.
– «Res ipsa loquitor» [3] .
И оглянулась на Декера, не спускавшего с нее глаз.
3
«Вещь говорит сама за себя» (лат.).
– Здесь есть бумага или ручка, соответствующая записке или чернилам? – осведомился Амос.
– Ручка ширпотребовская, но схожих листков мы тут пока не нашли, – выложил Эндрюс. – Возможно, его принес убийца.
– Отпечатки на записке есть? – спросила Уайт.
– Нет.
– Если убийца принес листок, это попахивает предумышленностью, – отметила Уайт.
– Да, – согласился Декер. – Но в сочетании с маской и неистовой поножовщиной получается весьма противоречивое место преступления.
Оглядевшись, он заметил фото на прикроватной тумбочке. На фото была усопшая с мужчиной и подростком по бокам.
Взяв фото рукой в перчатке, Эндрюс сообщил:
– Конечно, это судья Камминс. И ее бывший муж Барри Дэвидсон, и их сын Тайлер. Судя по фону, снято в клубе.
– В каком клубе? – уточнила Уайт.
– «Харбор-клубе». Прямо вдоль побережья, минут пять. Они были его членами. Ну, судья была.
– А ее бывший и сын? Они члены?
– Мы связались с Барри Дэвидсоном. Он живет по соседству.