Дневная битва
Шрифт:
Но Соли, хоть и не мог ни стряпать, ни подносить, всегда был рядом, готовый ее защитить. Кемаль только протянул руку, а брат уже врезал ему между ног коленом и сломал нос.
Касаад покатился со смеху, потешался над Кемалем и поздравлял сына, но даже не взглянул на Инэверу убедиться, цела ли она. Хуже того – он не перестал приглашать Кемаля в дом и ничем не препятствовал его вожделению. Инэвера знала, что шарум только и ждет, когда Соли отвлечется.
Необходимость обслуживать отца и полдюжины пьяных шарумов приводила Инэверу в ужас, но ей тогда и вполовину
На толстом ковре трапезной выложили полукруг из бархатных подушек. Кеневах села первой в центре, и Мелан немедленно подала ей чашку с дымящимся чаем. Девушка сама напоминала дымок: возникала, чтобы наполнить ее вновь, и опять исчезала.
– Кева, сядь справа, – распорядилась Кеневах и махнула в сторону подушки. – Фавах – слева.
Кева уселась куда велено, как и Фавах – почтенная невеста, которая выглядела старше самой Кеневах. Обслужить их выступили Асави с еще одной най’дама’тинг.
Кеневах подняла чашку, и все три женщины отпили. Затем Кеневах пригласила сесть еще двух невест, снова справа и слева. Им подали горячий чай, и выпили пятеро.
Чай для следующей пары, налитый из той же посуды, уже не был горяч. Для той, что уселась позже, – оказался чуть теплым. К тому времени, когда села последняя невеста, он совершенно остыл.
Еду подали в том же порядке, и Кеневах, как самая почтенная, получила лучшие куски мяса, хотя и остальные отобедали сытнее, чем могла вообразить Инэвера. От голода и ароматов у нее закружилась голова.
Когда ритуалы были выполнены, дама’тинг расслабились и перешли к дружеской беседе. Готовили и подавали в основном красавцы-евнухи, однако невест обслуживали только послушницы.
Дама’тинг, что сидела перед Инэверой, допила чай и отставила пустую чашку. Инэвера не сразу метнулась ее наполнить, и невеста вскинула брови. Инэвера поспешила с сосудом и пролила на стол одну-единственную каплю. Другая дама’тинг презрительно шмыгнула носом.
Когда Инэвера вернулась к прислуживающим, Мелан ущипнула ее; понадобилась вся выдержка, чтобы не вскрикнуть.
– Дура! – прошипела девушка. – Мы все за это заплатим. Прольешь еще раз – и мы в купальне продержим тебя под водой, пока не встретишься с Эверамом.
Дама’тинг не открывали лиц даже в столь избранном обществе и ели, склонившись над плошками, при помощи гладких палочек, брали понемногу и быстро подносили ко рту. Порой Инэвере удавалось заметить рот или нос, и она сразу отводила глаза. Зрелище казалось более непристойным, чем вид Касаада, перегнувшего Манвах через груду корзин.
Когда дама’тинг отужинали, послушницы обслужили себя сами и съели то, что осталось в кухне. Мелан и другие девушки затолкнули Инэверу в конец очереди, и ей пришлось довольствоваться самой малостью. Удалось наскрести миску остатков со стенок горшков, но девушки и после этого подчеркнуто отгородились от нее, расселись тесными кружками. Она поела в одиночестве и на закате, когда Кева погнала их в Каземат, с потерянным видом пошла за всеми.
Най’дама’тинг ночевали в общей спальне, на ее потолке отчетливо светились метки. Инэвера глянула вверх и в крайнем изумлении уставилась на магические символы.
– Скоро начнешь изучать, – пообещала Кева, перехватив ее взгляд. – Мелан, где твоя койка?
Койки стояли посреди комнаты в несколько ровных рядов. Мелан указала на угловое место вдалеке от двери.
Кева кивнула:
– А там кто спит? – Она махнула рукой на соседнюю с Мелан койку.
– Асави, – ответила Мелан, и девушка быстро шагнула вперед.
Кева хрюкнула:
– Твоей сестре по подушке придется найти новое место. Инэвера проспит подле тебя ближайшие двенадцать Ущербов – так ты ее лучше натаскаешь.
Мелан почти неслышно зашипела, когда Асави отправилась собирать вещи: в основном книги и письменные принадлежности. Проходя мимо Инэверы, она метнула в нее гневный взгляд, будто ножом полоснула.
– Можете заниматься своими делами, пока не погаснет защитный свет, – объявила Кева и вышла.
Инэвера затаила дыхание, ожидая, что девушки нападут на нее, но ее проигнорировали, разбились на маленькие тесные кружки и бросили в одиночестве. Инэвера дошла до своей койки, достала Эведжах’тинг и начала читать.
Свет померк лишь через несколько часов, но она почти не продвинулась в чтении толстой книги. Однако послушно заложила страницу лентой и погрузилась в тревожный сон.
Инэвера проснулась оттого, что кто-то навис над нею во тьме. Ее глаза были привычны к мраку, но все равно различили лишь бесшумно подкравшийся силуэт. На миг она перестала дышать, затем опомнилась и принялась мерно вдыхать и выдыхать, прикидываясь спящей. Она позволила себе негромко всхрапнуть, как часто случалось с матерью.
У Инэверы не было вещей, кроме Эведжах’тинг и мешочка для хора, – ничего, что послужило бы оружием против целой спальни враждебных девиц. Сейчас они убьют ее в темноте, и все сойдет им с рук – почему бы и нет? Она напряглась, готовая броситься наутек, хотя бежать некуда. Даже если отыщет дверь, та все равно заперта снаружи.
Но силуэт скользнул к постели Мелан. Послышался шорох: откинули одеяло.
– По-моему, она меня заметила, – прошептала Асави.
Последовала пауза.
– Она спит. Я слышу храп, – возразила Мелан. – Да и кому какое дело, что подумает неудачный расклад?
Инэвера лежала, стараясь похрапывать ритмично, и прислушивалась к поцелуям и любовному шепоту на койке Мелан. Она ни разу не целовалась с девушкой, даже не помышляла об этом, но сейчас позавидовала. Инэвере никогда не было так одиноко.
Инэвера проснулась вновь, на этот раз от острой боли в боку. Она вскрикнула, приподнялась и увидела, что Мелан отводит ногу для нового пинка.
– Подъем, неудачный расклад!
Метки снова горели, а большинство девушек уже повязало бидо. Ужасно желая помочиться, Инэвера бросилась к шторке уборной, но Мелан поймала ее за руку: