Дневник (1964-1987)
Шрифт:
25 января, суббота.
Уже почти месяц живем в новом году. 1968 год ушел в историю переполненный событиями, от которых в памяти у людей будет оставаться все меньше и меньше. Нам трудно судить, кто и что останется надолго. На меня глубокое впечатление произвел облет (с 21 по 27 декабря) Луны тремя американцами. Это действует на воображение. Трудно поверить, что оказался современником этого фантастического путешествия с детства знакомого, притягательного своею тайной и недоступностью. Однако это свершилось при мне.
29 июня, воскресенье.
Полгода не раскрывал дневник! Ни на что не хватает времени. Но сегодня я должен кое-что записать. Мне кажется, что произошел новый сдвиг в моем мировоззрении. Может быть, не такой принципиальный, как 17 августа 1964 года, потому что это сдвиг в том же направлении, но этот для меня значителен, так как он преодолевает силу, которая, пожалуй, не только для меня, подобна силе земного
Мысли, которые я собираюсь записать, пришли мне на ум 25 июня вечером. Вот они в первом приближении. Окружающий нас вещественный мир обладает для всего живого предельной достоверностью. Всякий, кто на деле пожелает его отрицать, погибнет. Трудно найти более популярный взгляд на вещи, как такого рода естественный материализм. И он верен. Но все же, что такое вещественный мир? Что такое вещь? Попытка найти первоначало, первовещество была плодотворна естественнонаучными открытиями, но доказала несостоятельность поставленной цели. Первоначало не только не было найдено, но стало ясно, что его вообще нет. Бесконечное разъятие вещей на части и все новое и новое обнаружение новых составляющих, должно, мне кажется, привести нас примерно к такому определению: вещь — это нечто состоящее из другого, организованного в определенную систему. Причем, то самое, из чего состоит данная вещь, будучи организованной иначе, оказывается уже другой вещью. Таким образом, мы фиксируем важное наблюдение, а именно: порядок, структура, правило, закон — существеннейшим образом влияют на природу вещей. Эта мысль формулируется так из осторожности, можно сказать иначе: раз вещь становится данной вещью из-за того или иного порядка расположения одних и тех же элементов, значит, есть все основания считать, что именно он, порядок, правило, обусловливает ее природу. Всё и на каждом шагу неоднократно и настойчиво подтверждает нам огромное значение организации, правила и порядка, закона данной вещи. Но, даже дожив до пожилого возраста, мы продолжаем отдавать предпочтение нашим непосредственным впечатлениям, их наивной убедительности, а не понятой нами сущности. Между тем, мы должны были бы уже знать, что нельзя полагаться на видимость вещей. Но тяжеловесный, непроницаемый предмет, вещь, под нашим пристальным умственным взором начинает как бы таять и даже не таять, а превращаться во что-то вообще нематериальное, в своего рода энтелехию. Однако не будем спешить. Мы должны понять еще раз хотя бы одну особенность, присущую природе вещей. Ведь в том определении, которое было приведено выше, сказано, что должен быть пусть другой, но все же носитель, а точнее, материальный носитель определенной организации. Следовательно, речь идет о том, что, всматриваясь пристально в природу вещей и обнаруживая, что вещь — это некая структура, некий порядок, нечто нематериальное, мы рассуждаем справедливо лишь в отношении одного уровня, на другом мы снова встречаем нечто материальное, а именно то, что приведено в порядок, что обладает данной структурой, данной организацией, что существует по данной программе. Материя, как феникс, возрождается из пепла. Но, материалисты, подождите радоваться! Возникая на наших глазах, материя вновь превращается в нематериальное начало, это опять оказывается структурой, порядком, законом существования другого начала. И так без конца. Мы никогда не распутаем эту нить, если не откажемся от такой, нам привычной, абсолютизации материи. Дело в том, что материальный носитель определенной организации действительно существует, он не вымысел, не плод воображения и не порождение наших ощущений, он существует, но не абсолютно, а только для определенного уровня. Для другого уровня, а именно для того, из элементов которых он состоит, он уже не материальный носитель, а некая программа, закон, которому эти элементы подчиняются.
Странная судьба у материи: после периода полной самостоятельности она вынуждена была отказаться от нее и снять свои пограничные посты, охранявшие старые рубежи, отделявшие ее от энергии. Теперь ей придется отказаться уже от последней границы, от границы с нематерией, с тем, что по старой привычке и склонности к антропоморфизму мы готовы назвать мировым разумом, но что в действительности много шире и богаче разума.
6 июля.
Многие из моих знакомых были бы, наверное, очень удивлены, узнав, что вот уже вторые сутки я по-настоящему страдаю, прочтя следующее: «Теория Гайзенберга, будучи нелинейной, учитывает самовоздействие поля на себя и, будучи спинорной, позволяет в основу положить некоторое спинорное поле, являющееся единой мировой средой, из которой возникают все различные поля и частицы» [21] .
21
Э. П. Андреев. «Пространство микромира». Изд. «Наука», М., 1969 г.
Кое-кто, наверно бы сказал: «Мне бы твои заботы!», — но, думаю, что, оказавшись в моей шкуре, он понял бы, что ошибся. То, что было написано неделю тому назад и под впечатлением чего я жил эти дни, оказывается в противоречии с обобщениями физиков, сделанными еще в 50-х годах. Эти обобщения тоже поиск и могут быть ошибочны, но, как горек яд сомнений, запавших мне в сердце! Обязательно надо подумать.
1971 год
31 марта.
Сегодня получил пенсионное удостоверение. Свершилось.
4 апреля.
Последние дни я «украсил» несколькими выходками в духе героев Достоевского:
Устроил скандал по поводу мнимой поломки электрофона, не только понимая все безобразие этого, но испытывая даже какое-то удовольствие оттого, что это так безобразно. В поломку я верил, но прекрасно сознавал, что такое унизительное цепляние за вещи, совершенно не свойственное нашему семейному укладу, постыдно и наносит мне в глазах моих близких трудно восстановимый ущерб. Но я уже катился вниз.
Сегодня новый номер. Заранее зная, что это глупо, разыграл обиду по поводу того, что со мной не согласовали время начала ремонта квартиры и объем электротехнических работ. Знал, что это глупо, а продолжал лезть в бутылку.
15 апреля.
Никак не могу сосредоточиться. Счастливое чувство созерцательного покоя все время ускользает от меня и я, зная и жаждая его, не могу никак настроиться на нужный лад. Сегодня, пожалуй, впервые, после большого перерыва, я ощутил прикосновение его благословенный крыльев. С работы я пошел пешком опять через сад Тридцатилетия. Как всегда вернулся мыслями к нерешенному. И постепенно состояние покоя и просветления, пусть малого, пришло…
Вот в самом сжатом виде то, о чем я думал:
Естественно, что, размышляя над сущностью вещей и явлений, человек пришел к мысли о том, что мир, в том виде, в котором мы его видим, слышим, осязаем, что этот мир — есть комплекс наших ощущений и что за этим комплексом ощущений есть нечто подлинное, абсолютное, поскольку мир, данный в ощущениях, относителен. Но очевидно также, человек не является в этом отношении исключением, т. е. для всех вещей другие вещи существуют по-своему. Вообще все свойства вещей есть результат взаимодействия одних (вещей) с другими, а это значит, что они относительны, — относительно друг друга. Но существуют уровни, в пределах данного уровня мир взаимодействующих вещей сходен, он варьируется здесь в пределах сравнительно небольшой амплитуды. Таков, например, макромир. На этом уровне и для человека, и для куска гранита металлическая плита непроницаема, через нее ни тот, ни другой пройти не могут. Тот и другой существуют во времени и пространстве определенного типа, для того и для другого определяющими силами взаимодействия являются электромагнитные силы и т. д. и т. п. Но для иного уровня этого мира уже не существует, существует другой мир, с другими законами, с другим типом пространства и времени, с другими, определяющими их поведение, силами взаимодействия. То есть утверждение, что мир — это наше представление, наше ощущение, есть доля или предчувствие истины. Но нельзя здесь ограничиваться человеком, не только для человека и по отношению к нему мир оборачивается по-своему для каждой вещи, причем в пределах одного уровня он оборачивается, пусть по-разному, но все же сходным образом. Вот этот объективно-субъективный аспект мира и есть материя, причем может быть он таков не вообще, а лишь в определенных пределах.
18 апреля.
Но все ли этим исчерпывается, и есть ли это сущность мира? Материализм останавливается на этом, утверждая, что все сводится к взаимодействию, и что помимо взаимодействия ничего нет (см. Энгельса) — это causa finalis вещей. Вещей? — да, но не мира, т. к. между миром и вещами нельзя ставить знак равенства. Вещный мир, — это «внутримировой», объективно-субъективный аспект мира. Но надо идти дальше — исследовать условия взаимодействия, то, без чего оно вообще невозможно.
Для того, чтобы существовало взаимодействие, мир, очевидно, должен обладать структурой; тогда между элементами этой структуры возможно взаимодействие. Строго говоря, взаимодействие и есть проявление структуры. Структура — это самореализация, самоопределение мира, а сущность структуры — ее алгоритм. Я употребляю это слово потому, что такие определения как «идея» и «разум» несут на себе бремя антропоморфизма и совершенно непригодны для того, чтобы выразить мою мысль. «Алгоритм» тоже слово слишком специфическое и недостаточно емкое. Вместо него можно было бы сказать — Бог, но исторические наслоения мешают пониманию и этого определения. Ведь мы, отрицая бытие Бога, отрицаем только свое понимание Бога, которое всегда есть и будет недостаточным.