Дневник черной смерти
Шрифт:
– И пока от этого лишь выигрывали, не забывайте.
– Не забуду, отец Ги.
Де Шальяк бросил на Алехандро негодующий взгляд, развернул коня и поскакал вперед. Алехандро тоже сел на коня и подтянул наверх Гильома. Мимо них один за другим скакали папские солдаты.
– Доброго дня, Филипп, – сказал он, когда девушка поравнялась с ним.
– И вам того же, Алехандро.
Около полудня они остановились на берегу реки – напоить коней. Алехандро спустил Гильома на землю, чтобы мальчик побегал и размял ноги, и подвел коня к Филомене. Поблизости никого
– Если обстоятельства позволят, можем мы встретиться сегодня вечером? – спросил он и добавил: – Чтобы поговорить, конечно.
Их отражения в воде пошли рябью, когда кони припали к воде. Филомена не отвечала, но выражения неодобрения на ее лице он не увидел.
– Если вы не считаете, что это неосмотрительно.
Она еще немного помолчала.
– Я не против поговорить. Конечно, есть вещи, которые я предпочитаю не обсуждать, но кто откажется от хорошей компании? – Некоторое время они смотрели, как маленькие волны тревожат спокойную гладь озера. – Учтите, солдаты станут болтать, увидев нас вместе. Они считают меня странным и могут подумать то же о вас.
Он едва не рассмеялся.
– Только представьте, что они подумали бы, если бы узнали то, что знаю я.
– Не сомневаюсь, они сочли бы меня подходящей добычей для утоления своего вожделения, – отрезала она без намека на юмор.
Честный, прямой ответ Филомены расстроил Алехандро.
– Ну, не сомневаюсь, они сочли бы меня подходящей добычей для утоления своей ненависти, если бы узнали то, что уже знаете вы, – ответил он. – Я буду очень осторожен, ради нас обоих.
Остальные начали вновь садиться на коней. Алехандро подозвал Гильома. Отходя от Филомены и ведя коня в поводу, он обернулся:
– Итак, до вечера.
Капитан английских стражников сунул кошелек в руку вдовы. Она не стала рассыпаться в благодарностях, просто взвесила в руке полотняный мешочек, пытаясь оценить, сколько там денег. Явно гораздо больше тридцати сребреников, когда-то давно полученных за другое предательство. Теперь она определенно сможет перебраться в Англию и с удобствами устроиться там.
«Он в спешке покинул Авиньон и взял с собой мальчика. Да, мальчик золотоволосый, с голубыми глазами. Не знаю, куда они поехали, но это произошло всего несколько дней назад».
Она сунула кошелек в карман фартука и направилась в общественные конюшни.
– Я хочу выехать со следующей группой, которая отплывает в Кале, – сказала она конюху, сунула ему монету и объяснила, как ее найти, когда придет время.
Большая часть дня ушла на трудный спуск от Клюни к равнине. До Дижона, если повезет, они должны были добраться до заката. Выехав на равнину, отряд снова поскакал тесной группой, а не друг за другом, как среди скал, где дорога была чуть шире тропы. Разговаривая, снова можно было не кричать. День стоял чудесный, солнечный, со свежим ветром, насыщенным ароматом цветов.
Алехандро почувствовал, что напряжение наконец оставляет его, поскольку теперь не требовалось постоянно следить, куда ступает конь. Бремя того, что стояло за этим путешествием, по-прежнему давило на него, но сейчас оно казалось легче, чем в другие моменты. Убаюканный спокойным шагом коня, Гильом привалился
Он позволил себе подумать о ней, о возможном развитии этой интриги. Мысли о вечерней встрече приятно разнообразили монотонную скачку. Как она будет одета, когда они встретятся? Как женщина? Вряд ли. Филомена ведь здесь в роли солдата и, возникни критическая ситуация, должна будет вести себя как солдат; тут-то она и может попасться, поскольку громоздкие женские юбки быстро снять нелегко. Он попытался вспомнить, сколько лет было Кэт, когда она начала жаловаться на то, как неудобно скакать на коне в женской одежде. В какой-то момент она перекроила юбку на брюки и после этого, нимало не стесняясь, путешествовала в них.
Эти воспоминания в какой-то степени помогли ему понять естественность, с которой Филомена носила солдатский плащ и брюки. Короткий меч у пояса, стрелы в колчане – он видел, с каким энтузиазмом его дочь таскала все это на себе. Добывая для них еду, она часто охотилась в лесу в окрестностях маленького дома, где они жили, пока на его пороге не объявился Гильом Каль, таща двоих раненых товарищей. Алехандро тогда затаился в тени с кинжалом в руке, готовый нанести удар, а шестнадцатилетняя Кэт открыла дверь. Гильом Каль показался им великаном. Один его товарищ скончался, а второму пришлось отнять руку, чтобы сохранить жизнь, но это не спасло его. Раненого пришлось оставить одного в доме, поскольку те, кто пытался помочь ему, вынуждены были бежать. Тогда-то его и нашел Карл Наваррский, со своими людьми рыскавший по всей округе. Издеваясь над беспомощным человеком, Наварра отрубил ему вторую руку, и когда Алехандро удалось вернуться, из милосердия он прекратил страдания несчастного своим мечом.
За что, спрашивается, пострадали эти люди? Только за то, что хотели иметь собственный клочок французской земли! Почему же Наварра и де Куси, имея обширные владения, отказывали им в этом? Ответ прост: над душой французского короля стояли англичане, и Карл Наваррский хотел воспользоваться этим преимуществом и захватить трон, для этого ему требовались все его земли, чтобы собрать как можно больше сил. Однако его старания – несмотря на учиненную им кровавую бойню и победу над Жакерией – пошли прахом.
Легонько похлопывая Гильома по руке, Алехандро вспоминал тот день, когда весь их мир в одночасье перевернулся вверх ногами. Мальчик не реагировал, дышал глубоко и спокойно. Внимание Алехандро привлекла стрекоза, возникшая не дальше расстояния вытянутой руки от его лица. Трепеща крыльями, прекрасное создание порхало то выше, то ниже, то правее, то левее, пока…
…пролетевшая мимо стрела не сдула ее прочь.
Стрела вонзилась в шею одного из солдат, который скакал в нескольких шагах впереди и слева. Алехандро развернулся в ту сторону, откуда прилетела стрела, и увидел вторую, тоже пронесшуюся мимо. Он закричал, предостерегая остальных; Гильом мгновенно проснулся и вцепился ему в спину. Впереди и чуть в стороне Алехандро заметил высокие скалы.