Дневник черной смерти
Шрифт:
– Держись крепче! – крикнул он мальчику, и тот изо всех сил обхватил его.
Остальные уже мчались в сторону скал, за которыми можно было укрыться. Алехандро пришпорил коня, догнал того, на котором, обмякнув, скакал раненый солдат, схватил поводья и потянул за собой.
Пролетела еще одна стрела, совсем рядом, и вонзилась в круп коня с раненым солдатом. Тот встал на дыбы, конь Алехандро тоже. Алехандро почувствовал, что Гильом начинает соскальзывать. Схватив мальчика за руку, он припал к шее коня и заставил его опуститься под воздействием своего веса. Когда через несколько мгновений они доскакали до скал, со всех сторон протянулись руки, чтобы помочь снять на землю ребенка и раненого солдата.
Алехандро быстро спешился и несколько мгновений стоял, согнувшись и восстанавливая дыхание. Гильом прошмыгнул мимо него к подножию скалы и съежился там, от страха закрыв руками лицо.
– Свободные отряды, – произнес кто-то.
Сердце Алехандро упало. Он-то надеялся, что время наводимого ими ужаса прошло; выходит, нет. Просто, сидя в гетто, он ничего не слышал об этих мерзавцах, рыщущих по дорогам в поисках легких жертв. В сражении под Пуатье и в последовавших за ним стычках погибли множество французских сюзеренов, в результате чего сотням рыцарей стало некого грабить, а именно таким образом они добывали себе средства к существованию. Они стали сбиваться в шайки – так называемые «свободные отряды», никому не присягавшие на верность, – и превратились в настоящее бедствие для честных путешественников. Тех, кто напал на них сейчас, не остановило даже то, что они путешествовали под защитой Папы.
Четыре охранника осыпали мародеров стрелами, двое закрыли собой де Шальяка. Еще двое занимались лежащим на земле раненым товарищем. Одним из этих двоих оказалась Филомена.
Единым взглядом охватив всю картину, Алехандро наклонился к Гильому.
– Тебя не задели?
– Нет, дедушка…
Чувствовалось, что мальчик очень испуган.
– Я осмотрю того человека, который лежит на земле, а ты держись возле скал. Не отходи от них, иначе окажешься беззащитен. Понял?
Гильом кивнул. Алехандро, подбадривая, быстро обнял его. И склонился над солдатом, руки и ноги которого непроизвольно подергивались. С одной стороны шеи торчало древко стрелы, но острие с другой стороны не выступало.
– Стрела вошла глубоко. Я уже видел такие раны, – сказал Алехандро. – Нужно медленно вытащить стрелу и плотно прижать к шее ткань, чтобы остановить кровотечение.
– Нет, – к его огромному удивлению, ответила Филомена, понизив голос. – Сначала необходимо сместить ее таким образом, чтобы подергивания прекратились. Если этого не сделать, то может оказаться перерезана жила, которая связывает шею с остальным телом. Стараясь помочь, нужно не навредить.
«Прежде всего не навреди».
Эти слова входили в клятву, которую Алехандро давал, закончив обучение в Монпелье.
Он отодвинулся, предоставив Филомене делать свое дело, и оглянулся на де Шальяка, поверх плеча охранника напряженно наблюдающего за действиями так называемого «солдата». Алехандро не раз видел такое выражение на лице своего французского наставника, когда тот смотрел на него самого: требовательное, оценивающее, придирчивое, но одновременно и горделивое. Выходит, Алехандро тут не единственный его ученик.
Глава 8
– Что у вас под костюмом? – спросила женщина.
– Нижнее белье, – ответил Майкл.
– Тогда пока не снимайте костюм.
Она подошла к коню; Гален стоял спокойно, пока она осматривала седло и рылась в седельных сумах. Бросив взгляд на футляры для зубных щеток с их ватными помазками, положила их обратно. Дополнительную обойму с патронами сунула себе в карман. Убедившись, что другого оружия нет, и по-прежнему не спуская взгляда с Майкла, присела, подобрала упавший пистолет, молниеносно проверила его и положила в другой карман.
Заметив смятение на лице Майкла, она сказала:
– Не волнуйтесь, он будет в хороших руках.
– Ну, теперь мне гораздо спокойнее, – с горечью ответил он.
– Вы британец.
– Как мило, что вы это заметили. А вы янки.
– И горжусь этим. Садитесь на коня.
Майкл послушался, хотя в громоздком костюме это было нелегко. Женщина не делала попыток помочь ему, просто махнула рукой в сторону вершины.
– Туда.
– Куда вы меня везете? – спросил Майкл.
– Держитесь этой тропы, – сказала она, не отвечая на вопрос. – Она лучше дороги. Я буду позади. Раз уж вы коп, наверно, нет смысла объяснять, что случится, если вы попытаетесь сделать какую-нибудь глупость.
– В самом деле нет.
– Будьте осторожны. Грунт тут не очень прочный.
– Жаль, что вас не было рядом со мной раньше, чтобы предупредить об этом.
– Почему же? Я была.
Он бросил на нее удивленный взгляд.
– Просто вы не знали, что я здесь.
Последние слова прозвучали как насмешка.
– Когда мы прибудем на место, – сказал он, – может, вы сделаете мне одолжение и дадите несколько уроков.
Они медленно поднимались по склону, достаточно ухабистому, и Гален время от времени проявлял нежелание идти вперед. Чтобы подбодрить коня, Майкл похлопывал его по крупу, но, казалось, тот чувствовал, что переживает всадник: ощущение беспомощности и уязвимости, вызванное тем, что его захватили в плен.
В конце концов они достигли вершины. Майкл бросил взгляд на долину внизу. Ему уже приходилось видеть ее с такой высоты, но не в это время года, когда деревья все еще стояли обнаженные. Перспектива открывалась совсем другая, чем та, к которой он привык. Он видел дальний конец озера, сужающийся к реке, которая, скорее всего, и питала его. Выступающие над верхушками деревьев вышки сотовой связи тоже смотрелись как-то иначе. Некоторые, более старые, представляли собой сооружения из голого металла – темные, уродливые останки безумного в своем безудержном наступлении прогресса. Другие были замаскированы под сосны, чтобы не оскорблять взгляда водителей шикарных машин, в прежние времена с ревом проносившихся мимо.
Он прислушался. И снова это были только птицы и ветер – никаких автомобилей, никаких грузовиков, никакой музыки из «ящиков»; всего лишь негромкие голоса природы. Даже в своем огорчении он чувствовал, что они действуют на него успокаивающе. Женщина не возражала против недолгой передышки; может, ее душа тоже истосковалась по миру и покою?
– Двинулись, – наконец сказала она.
Они начали спуск. Немного погодя женщина предупредила:
– Впереди дорога разветвляется. Возьмите влево.