Дневник эфемерной жизни (Кагэро никки)
Шрифт:
Шестнадцатого числа шел сплошной дождь, навевая грусть. Едва рассвело, и я была еще в постели, а уж принесли очень нежное письмо. «Сегодня твое направление для меня запретно. Что делать?» - значилось в нем.
Вскорости после того, как я послала Канэиэ ответ, он прибыл сам. Я удивилась: солнце уже заходило. Близилась ночь, и Канэиэ всем своим видом показывал, что хочет, чтобы я оставила его ночевать:
– Ну, как-нибудь. Может, совершим жертвоприношение богам?!
Однако я выпроваживала его, говоря при этом:
– Большой необходимости в этом нет.
А когда он выходил из комнаты, я тихонько прошептала
– Не надо считать эту ночь одною из тех, когда он навещал меня.
Но Канэиэ услышал мои слова и откликнулся:
– Тогда получается, что я приходил без толку. Раз у нас были и другие ночи, пусть обязательно случится нынешний вечер.
Возможно, у Канэиэ была достаточная причина настаивать, но после того посещения он не был у меня дней восемь или девять. Как будто знал об этом заранее и хотел включить давешнее посещение в общее число. И - что было редкостью - я сама первой послала ему стихотворение:
Ты заменил короткой встречей Множество ночей, Когда слышны Лишь крик бекасов И крыльев шум.В ответном послании было:
Бессчетны Взмахи крыльев у бекаса И бесконечны мысли о тебе. Но толку нет - Как птица, ты все плачешь почему-то.Когда мне передали его ответ, я пожалела, что написала первой... В ту пору сад весь был покрыт цветущей сакурой и казался сплошным цветочным морем.
Сегодня двадцать седьмое число, со вчерашнего вечера идет дождь; ветер смел оставшиеся цветы.
Наступила третья луна. Почки на деревьях набухли так, что между ними уже прячутся воробьи, ощущается приближение празднества Камо и я с удовольствием думаю о священном дереве сакаки [14] и о флейтах. Очарованная происходящим, я не перестаю сожалеть о том, что послала Канэиэ стихотворение первой, когда так долго он не давал о себе знать. На душе у меня сейчас тяжелее, чем в обычное время.
14
Сакаки– священное дерево синто. Клейера Японская.
Пришло седьмое число этой луны. Сегодня от Канэиэ доставили вещи и записку: «Это сшей. Я соблюдаю воздержание, поэтому не приезжаю». В таком поступке ничего необычного не было, и я ответила просто: «Получила».
После обеда стал моросить мелкий дождь.
Десятого числа при дворе был большой переполох по случаю празднества в святилище Явата. Я решила тайком поехать к одной даме, чтобы вместе совершить паломничество, а когда около полудня вернулась домой, молодые хозяева в один голос заявили:
– Как бы это и посмотреть! Процессия еще не проходила...
Недавно вернувшийся экипаж выехал снова.
На другой день молодые хозяева стали
Восемнадцатого числа я снова тайком присоединилась к людям, совершавшим паломничество в храм Киёмидзу. Завершились ранние ночные службы, был час Мыши [15] . Мы возвратились в дом к одной из бывших с нами вместе паломниц и принялись ужинать, как вдруг слуги ее заявили:
– Выгляните наружу, в северо-западной стороне что-то горит!
Потом сказали:
– Это аж в Морокоси!
Про себя я подумала: «А вдруг это близко к моему дому?» Когда сообщили, что горит дом такого-то господина, я перепугалась всерьез: ведь он отделен от моего только глиняной стеной. В каком же, наверное, переполохе сейчас молодые люди? [16] Беспокоясь, как бы поскорее добраться к дому, я даже не опускала штор в экипаже.
15
Час Мыши– время от 0 до 2 часов ночи.
16
Молодые люди– сын и приемная дочь.
Когда я еле-еле добралась до места, все уже было кончено.
Мой дом остался целым, люди из сгоревшей усадьбы собрались здесь же. Таю, мой сын, во время пожара усадил в экипаж приемную мою дочь, чтобы она не бегала босиком по земле, запер ворота от грабителей и не допустил никакой паники. Я преисполнилась гордости: я видела и слышала, что он вел себя как настоящий мужчина. Между тем погорельцы все сокрушались: «Единственное, что у нас осталось, это наши жизни».
Прошло уже немало времени после того, как огонь утих, а Канэиэ, который, казалось бы, должен был справиться, как у меня дела, все еще не наведывался. Люди прибывали из самых разных мест, наводя справки, не в этом ли районе горело, а его все не было. А ведь когда-то было время - горело совсем в другом месте - а он срочно приезжал, обеспокоенный, не в нашей ли округе случился пожар. Теперь я испытывала еще большее негодование - ведь горело совсем рядом! Я знала, что люди, которые должны были это делать, докладывали ему о пожаре: «Так и так». И ничего не понимала. И прислуга, и телохранители, как я слышала, все говорили ему о пожаре. Я была совершенно возмущена! И вдруг в ворота постучали...
Заглянула служанка:
– Изволили прибыть!
– сказала она, и у меня на сердце стало легче.
– Я был поражен, когда отсюда явились слуги и обо всем рассказали. Извини, пожалуйста, что я долго не приезжал.
– За такими разговорами шло время, и спать мы легли только после того, как услышали, что пропели петухи. Наш утренний сон был долог. Но когда мы встали, мне сообщили, что и сегодня приходило множество людей - спросить о моем самочувствии. Канэиэ скоро уехал, сказав мне: