Дневник проказника (др. перевод)
Шрифт:
Подумать только, что Жоржи, любимец мамы, сделался такой противной длинной штукой — клептоманом! Это новейшее происшествие. Вот что я такое! Вчера я должен был целый день ходить с бумагой на лбу, на которой было написано: — «клептоман». Это значит, что не можешь удержаться, чтобы не взять чужой вещи.
Вот как я дошел до этого. Я уже рассказал тебе, дорогой дневник, об отдушине над письменным столом миссис Питкинс. Хорошо же. Они осмотрели мой чемодан, как и чемоданы прочих мальчиков, чтобы узнать, были ли это крысы или что-то другое. Просто диво, чего только они не нашли в моем бедном, маленьком чемодане! Лорнет миссис Питкинс, кружевные воротники, ароматичные воды, две подушки для булавок, шесть носовых платков, перчатку,
32
Гамаши, или гетры — чулки без ступни из кожи или плотной ткани; надевались поверх обуви (чтобы защитить ее от уличной грязи) и застегивались сбоку на пуговицы.
У этой тетки на ногах гамаши
Парик стоил двадцать долларов, не говоря уже о том, что профессору было неприятно в холодную погоду ходить с голой головой.
Тогда они сказали, что я клептоман. Но я хотел бы знать, как это маленький мальчик может не удить, когда у него есть булавка и шнурок, а вблизи никого нет! Я ведь хотел возвратить вещи при случае, но они говорят, что клептоманы часто возвращают вещи, и это еще более доказывает, что я клептоман. Дырку заткнули, и теперь опять по-прежнему скука смертная.
Каждую пятницу профессор надевает чистый воротничок, и после обеда к нему на урок приходят из деревни посетители. Несколько мальчиков читают сочинения, другие рассказывают стихи, которые они выучили наизусть, остальные отвечают что-нибудь вместе. В этот день мисс Гавен приглаживает мне волосы, целует меня и говорит, что я очень хорошенький в новом костюме.
— Теперь будь хорошим мальчиком, Жоржи, и я буду гордиться тобой.
Я люблю ее, как сестру. Надеюсь, ее корабль скоро достигнет пристани. Я навещу ее, когда это случится. Хотел бы я знать, будет ли она жить на корабле. Надеюсь, что да.
Сегодня мне пришлось отвечать наизусть. Я взошел на кафедру, поклонился и говорил очень громко. мисисс Питкинс написала мне речь. В ней говорилось о школе. Она написала:
«Как хороши наши школьные дни! Счастливейшие дни нашей жизни! Маленькие мальчики, родители которых имеют возможность отдать своих детей в хорошую школу, должны быть очень счастливы. Бедные беспризорные тщетно жаждут этого счастия. Мы должны чувствовать это сердцем, пока мы молоды и впечатлительны: наша страна обязана своим величием только превосходным учебным заведениям, между которыми приготовительная школа для мальчиков занимает первое место.»
Так написала миссис Питкинс. Я переписал это в мой дневник. Я не могу лгать. Я переделал это так, как было по правде, и прочел очень громко и быстро. Она не знала, что я все изменил.
«Школа. Школа ужасна. Маленькие мальчики, которых родители посылают в школу, достойны сожаления. Бедные беспризорные проводят время куда веселее. Они с утра и до вечера играют в городки и чехарду. Я лучше хотел бы быть уличным мальчишкой. Пансионы хуже всего. Масло и варенье получаешь только один раз, всего чаще дают овсянку. Из-за каждого пустяка приходится стоять в углу. Если бы я
Мне кажется, что гости нашли это очень удачным для такого маленького мальчика. Все смеялись; профессор и миссис Питкинс тоже смеялись, но так, как будто им было больно. Когда все ушли и я стал надевать коньки, чтобы позабавиться немного после обеда, пришла миссис Питкинс и очень сладко сказала:
— Тебе незачем утруждать себя коньками, Жоржи, ты можешь посидеть в школьной комнате и позаниматься сложением. Зачем ты переделал то, что я написала, ужасный мальчишка? Должно быть, ты от природы испорченный мальчик. Если бы твой отец платил за двоих, то и этого было бы мало за труд держать такого скверного мальчика, который портит других учеников!
Она повела меня в классную комнату, втолкнула меня туда и заперла дверь.
Я целую неделю ждал пятницы. Я слышал, как другие мальчики веселились и развлекались. Огонь потух. Я чувствовал такую тоску по дому, что мне казалось, я разлечусь на десять тысяч кусков. При каждом числе, которое я должен был складывать, слезы мои падали на аспидную доску [33] , так что мне не нужно было смачивать губку водой. Мои пальцы так одеревенели, что я открыл дверцу от печки, чтобы посмотреть, горит ли еще огонь — там был только один уголь. Я разорвал свою тетрадь и сверху положил линейку, она чудесно разгорелась. Я бросил туда еще несколько арифметических тетрадей, пока совсем не согрелся. Но когда я захотел закрыть печку, старая заржавевшая дверца отвалилась. Я больше не мог ее закрыть. Дым пошел ужасный.
33
Аспидной или грифельной раньше называли школьную доску
Я кричал и кричал, потому что мне щипало глаза, потом я стал задыхаться. Я начал стучать в дверь и кричал, чтобы миссис Питкинс меня выпустила. Но она ушла в город с ключом в кармане. Мисс Гавен сказала, чтобы я открыл окно и высунул голову, пока она позовет человека, чтобы он отпер двери. Но окна замерзли и не открывались. Она кричала мне:
— Разбей окно, Жоржи, пока ты еще не задохся!
Услышав это, я почувствовал облегчение. В десять минут не осталось ни одного цельного стекла во всех пяти окнах. Пришел человек и взломал дверь. Профессор побледнел от злости, когда увидел разрушение.
— Зачем разбил ты все стекла, маленький дурачок? — спросил он меня. — Мне понадобится целая неделя, чтобы привести в порядок комнату. Но я пошлю счет твоему отцу.
— Адония [34] , — сказала миссис Питкинс, — не думаешь ли ты, что было бы умнее сейчас же отослать мальчика вместе со счетом? Мы совсем разоримся, если оставим его до конца года. Я жалею, что не позволила ему кататься на коньках. Может быть, он провалился бы и утонул!
34
Адония (Adonijah), согласно библейскому преданию — четвертый сын царя Давида; после смерти отца пытался отвоевать престол у своего брата Соломона и был казнен им
Я, кажется, никому не нужен. Мои прислали меня сюда, потому что не хотели держать дома, а теперь миссис Питкинс желает, чтобы я умер. Но я придумал, что мне делать. Я раз прочел в газете: «Желают усыновить здорового мальчика». Я напишу письмо в газету, чтобы кто-нибудь меня усыновил. Скажу, что я здоровый. Никому не придет в голову, что я такой скверный. Меня будут считать хорошим маленьким мальчиком. Сегодня же вечером напишу. Джек отнесет мое письмо в газету:
«Здоровый мальчик желает быть усыновленным. Обращают более внимания на хорошее обращение, нежели на вознаграждение».