Дневник проказника (др. перевод)
Шрифт:
Нам пришлось много возиться, прежде чем мы потушили его.
Бесс сказала, что, как хороший мальчик, я должен идти вовремя спать; я и пошел в восемь часов. Никто не поверит, что, когда я через час спустился вниз, чтобы взять себе стакан воды из кувшина в столовой — через замочную скважину я увидел телеграфиста на диване рядом с Бесс; когда я закричал: «бу-у», он вскочил, точно вообразил, что идет паровоз. Бесс встала и отворила дверь, но меня уже не было: я в столовой наливал себе воду.
Заперев дверь, Бесс пересела на другой конец комнаты.
Мои родители отсутствуют уже два дня и две ночи.
— И тебе того же, — ответил телеграфист через маленькое окно.
Тогда я спросил его, почему моя сестра вскочила с дивана и пересела на другой конец комнаты, когда я крикнул через замочную скважину «бу-у»!. Он покраснел, как огонь, потому что все люди стали смеяться.
Когда я на своем пони вернулся к мяснику, то поиграл немножко с его маленьким сыном. Мы играли, будто он теленок, а я мясник. Мясник пришел и сказал, что лучше бы мне идти в школу, и я отправился в путь. Бесс говорила мне, чтоб я больше не приводил домой мальчиков; поэтому я привел маленькую Флору Адамс. Было очень ветрено, и мы пошли во двор пускать моего нового змея. Его сделал мне доктор; змей очень большой и у него крепкая веревка; во время подъема змея при сильном ветре она дергает, как лошадь.
Змей великолепно пошел вверх. Я ужасно боялся, что один его не сдержу, и сказал Флоре, чтобы она помогла мне. Я обвязал веревку вокруг ее талии и сказал, чтобы она сильнее прижалась к дровяному сараю. Пробежала кошка и завернула за угол, и я попросил Флору: «подержи немного одна, я хочу поднять кошку над забором, чтобы позлить собаку Джонни».
И вдруг, в ту минуту, как хвост кошки был уже за забором, а собака сердито залаяла, я услышал крик; это Флора поднялась в воздух, как птица. Я хотел схватить ее за ноги, но не успел. Ужасный змей был для нее слишком силен. Я не мог представить, как это она не смогла удержаться. Я был страшно удивлен. Она так легко взлетела в небеса! Прежде, чем я успел произнести: «раз-двас!», как Флора уже была над трехэтажным кирпичным домом Чаттэка. Выглядело это очень смешно: веревки-то видно не было, и все удивлялись, что Флора летает.
Старая мисс Пендлтон потом сказала Бесс, что она подумала, что наступил конец света. Весь город говорил, что ребенок чудом избежал ужасной смерти. Как раз, когда змей был над домом Чаттэка, веревка оборвалась и Флора упала на крышу, которая была плоская, с перилами вокруг, так что людям легко было взлезть и достать ее.
Девчонка нисколько не ушиблась, но мой великолепный змей погиб. Я думаю, что ее родители должны дать мне другого змея: если бы она крепко упиралась, как я ей сказал, то не упустила бы его.
Бетти заметила дырку в одеяле, но я сказал ей, что, вероятно, ее прогрызли крысы. Мне было очень скучно без змея и я пошел немножко прогуляться. Было тепло и приятно, немножко ветрено, как раз такая погода, когда мальчику приходит охота поудить. Я купил несколько удочек и веревку у Питерса и медленно
Было уже время обеда, но я знал, что Бетти позаботится обо мне, а потому не думал об этом. Я выкопал несколько дождевых червей и выудил сначала кучу болотной тины, а потом почти поймал двух рыбок, только они опять улизнули; но, когда стемнело, я поймал настоящего живого угря, почти такого же толстого, как крокодил, и взял его домой к завтраку, но сначала хотел пошалить. Я отнес угря в залу, пока там никого не было, и положил в рояль, где он свернулся, точно черная большая змея, а я пошел ужинать.
Это угорь
Бетти зажгла лампы, а моя сестра сошла вниз разряженная, как будто ожидала гостей, села за рояль и запела: «Немного масла в чашку для меня, о, дорогой, немного масла в чашку! Немного ма… И-и-и-и-и! А-а-а-ах! И-и-и-и-и-и!»
Никогда еще ничего подобного не бывало. Паровозный свисток постыдился бы так кричать. Я сам вбежал, чтобы взглянуть, что стряслось. Кухарка и Бетти тоже прибежали.
Бесс бросилась к нам навстречу, точно испуганная кошка посреди улицы.
— Кажется, что-то есть в рояле, — сказала она кухарке, и та пошла посмотреть, но очень осторожно.
Более двух часов я был нем, как палка — пока кричали эти две глупые женщины. Пришло несколько соседей спросить, в чем дело.
— Ничего, угорь, — сказал я.
— Что? — спросили они.
— Хороший угорь, — повторил я, смеясь.
Должно быть, женщины родятся нервными: стоит ли поднимать такой шум из-за угря, которого они преспокойно едят, когда он лежит на блюде. Они сказали, что я скверный мальчик, если так пугаю свою сестру, которая, быть может, целую неделю будет это помнить.
Так всегда бывает: всегда виноват я, даже тогда, когда старшая сестра не может отличить угря от черной змеи!
Мои родители отсутствуют уже три дня и три ночи. Я довольно успешно подвигаюсь вперед, хотя моя сестра сердится за то, что я каждый день хожу удить, а вчера опять пошел в новом костюме, который надел потому, что в школе не было занятий.
Если б я знал, что выйду, то надел бы другое платье, потому что ужасно разорвал новое и выпачкал его дегтем, когда полез под вагон, чтобы там поиграть. Много рыбы я наудить не успел: было много других дел. Я пришел домой в четыре часа, черным ходом прошел в свою комнату и надел старое платье, чтобы Бесс не ругалась.
Бесс ужасная трусиха. С тех пор, как уехали папа и мама, она так боится разбойников, что ночью не может спать; поэтому до полуночи сидит в зале с телеграфистом. Потом она идет наверх, в свою комнату, осматривает все кругом и под кроватью, не тушит лампы и целую ночь не решается заснуть. Не понимаю, почему девочки такие трусихи.
Итак, я был очень голоден, когда пришел домой обедать. Моя сестра строго посмотрела на меня.
— Жоржи, сказала она, — учитель опять был здесь и говорил, что ты не приходил в школу. Где ты провел целый день?