Дневник романтической дурочки
Шрифт:
— Нет, — уныло призналась я. — Нет повода веселиться.
— Ну, не все так плохо. Есть новости. Если не хочешь приглашать к себе, приезжай к нам.
Заинтригованная и обрадованная, я стала собираться. Все лучше, чем сидеть одной и кукситься. Открыв дверь, я тут же отскочила, на меня посыпались цветы. Кто мог так изысканно и неожиданно поздравить? Я стала оглядываться, искать записку, но никаких следов посыльного или весточки не нашла. Поставив цветы в вазу, уже в более приподнятом настроении понеслась к Руфе. В глубине души теплилась надежда, что это Митя…
— Привет, ну наконец-то, а то мы уже устали репетировать твой приход и наши поздравления, — целуя мне руку и склонясь в низком поклоне, сказал Митя.
«Мама родная, свят-свят!» — как говорит в таких случаях Маша. Мир перевернулся. Стол накрыт, у рояля Ольга играет что-то триумфальное. Мне двадцать пять. Юбилей. И они об этом помнят. Руфа пригласила всех, кого я, наверное, собрала бы сама, если бы не была в столь упадочном состоянии. Леночка, Саня, Ольга, но, главное, Митя. Подарки, поцелуи, песенка в честь новорожденной. Я в центре внимания. Но за столом уже никогда не будет одного человека — моей мамы. Она умерла год назад, так и не дождавшись моего выхода на поприще театрального рецензирования. Так что теперь некому уверять меня, что «все будет хорошо».
— Ну теперь, когда «официальная часть» кончена, Митя, объявляй свою новость, — царственно повелела хозяйка.
— Господа, я собрал вас, чтобы сообщить преприятнейшее известие. Мы будем ставить спектакль.
Сказать, что все опешили, это не сказать ничего.
— А подробней можно? — первым пришел в себя Сашечка.
— Безусловно, — веселился Митя. — Я, конечно, чувствую себя немного Хлестаковым, но… У меня есть пьеса, которая сейчас, в наше многотрудное, мрачноватое время поможет людям вернуться к тем сентиментальным и благостным временам, когда они были молоды, влюблены и счастливы. Молодые же почувствуют вкус настоящего искусства. Эта история — про связь поколений.
— Так это эстрадное представление или спектакль? — строго и дрожащим от волнения голосом спросила Ольга.
— Если хотите, феерия. Там будет все — музыка, танцы, разговоры с публикой.
— А кто дает деньги на эту дорогостоящую дурь? — поинтересовалась прагматичная Леночка.
— Андрей Сергеевич согласился профинансировать «эту дурь», как ты выразилась, — недовольно ответила Руфа.
— Руфина Константиновна любезно согласилась помогать нам, а если ей понравится, даже участвовать в представлении, — торжественно провозгласил Митя.
Я очень порадовалась за ребят, но понимала, что мне на этом празднике жизни места нет. В лучшем случае после выпуска шоу и премьеры напишу хвалебную статью. Очень расстроилась, но чтобы не портить настроение другим своим опрокинутым лицом, я боком-боком двинулась в прихожую.
— Подожди, ты куда? — схватил меня за плечи Митя. — Ты мне нужна больше всех. Лерка, ты будешь моей правой рукой, левой ногой. Ты же будешь?
Он наклонился и поцеловал меня.
У вас когда-нибудь порхали бабочки в животе? У меня тогда настал этот момент. Мне было совершенно все равно, что я буду делать. Мыть полы, подавать кофе или… Я ему нужна. Первый поцелуй. Интересно, все ли его помнят? Свершилось. Я была счастлива. Только сейчас я отдаю себе отчет в том, что меня взяли в добровольное рабство, что я сама вдела свои ноги и руки в оковы. А поцелуй? Это был благодарственный дружеский жест. В тот момент я думала, что испытала самое прекрасное чувственное наслаждение. Но это не так. Романтическая любовь редко имеет плотское выражение. И не надо себя обманывать. Я так увлеклась своими воспоминаниями, что только спустя какое-то время услышала шуршание гравиевой дорожки. Надо или бежать, или прятаться. Мои находки в доме вряд ли приведут к чему-нибудь хорошему. Придут и за ними, и за мной. Попробую спастись…
Я спряталась, надеясь разглядеть, кто же явился на мою погибель, но не увидела никого. Глюки от страха. Можно мечтать дальше. Я пыталась закурить. Руки не очень хорошо меня слушались. То ли от холода, то ли от предостерегающей дрожи.
— Я готова, — ни минуты не задумываясь на что, быстро ответила я.
— Митя, подойди, — строго позвала внука Руфа. — Извини, Лера, мы на секунду.
Я постояла в коридоре, потом пошла на кухню и, проходя мимо комнаты, услышала:
— Ты ничего не сказал…
— Руфа, подожди, не сейчас. Это не убежит. Ты же не знаешь реакции людей. Одни будут рады, а другие испугаются. Я тебя умоляю. Все будет, как надо.
О чем это они? Что опять не так? Что скрывают? Да еще и Маша причитала, мол, теперь все будет, как надо, она уж постарается. В ее словах слышалась не радость, а угроза. Кому? Не понимая ничего, я в очередной раз бросила гадать.
В комнате царил «творческий подъем». Обсуждали, каким будет предстоящее зрелище, кого надо набирать и как с этим управиться в короткие сроки. Для всех присутствующих эта работа станет первой настоящей творческой пробой. Мое настроение опять не соответствовало общему возбуждению. Митины заверения в моей необходимости сначала обрадовали, а скорее испугали. Я подумала, что неожиданное предложение не является собственной волей постановщика. Предполагать я могла все что угодно, но отказываться, естественно, не собиралась.
— Ты боишься, — погладила меня по голове подошедшая старая примадонна.
— Очень, даже скрыть этого не могу. Правда, я и мечтать о таком не смела, но подарком это не назову.
— Ты справишься, я знаю. Во-первых, мы, тетки, выносливее мужиков, во-вторых, есть очень хорошая литературная основа, а это уже много, так что аванте!
— Почему вдруг Андрей Сергеевич решил раскошелиться на эту сомнительную затею?
— Я его об этом попросила. У него есть деньги, которые он хотел бы вложить в искусство. Он оказался меломаном. Да и зачем тебе думать о финансах? — туманно закончила разговор Руфина.
Я еще плохо понимала, что от меня потребуется, знала только наверняка, что Митя сдерет со всех три шкуры.
— Видимо, надо искать исполнителей, — воспользовавшись паузой, осторожно заметила я.
— Конечно, — обрадовался Митя.
— Я начну прикидывать оформление, — сказал Сашечка.
— Понятно, что параллельно нужно делать эскизы костюмов, — присоединилась к нему Леночка.
Все опять загалдели.
— Ты веришь в эту затею? — тихо спросила меня Ольга.
— Скорее да, чем нет. Но ведь я пока не знаю сюжета.
— Да уж, надо бы почитать.
— Митя, — громко, стараясь перекричать гомон художников, окликнула постановщика Ольга. — Может, ты прочтешь нам пьесу.
Пока они пререкались, стоит ли читать рукопись вслух или раздать экземпляры, чтобы каждый мог иметь время составить собственное мнение, я оглянулась на Руфу и Андрея Сергеевича, которые сидели чуть поодаль. Мне показалось, что их лица напряжены и расстроены, в глазах застыл немой вопрос. Какой, интересно? Что могло их напрячь в этой приятной радужной перспективе? Ответа, как всегда, не было.