Дневник романтической дурочки
Шрифт:
— Это представители спонсора. Они следят за тем, чтобы их деньги не тратились впустую.
— Подожди. Но ведь спонсор — Андрей Сергеевич, а его, как и Руфы, я не видела ни разу. Я ничего не понимаю.
— А тебе и не надо ничего понимать, тем более вмешиваться в это.
— Но мне все время кажется, что за нами следят. Мне неуютно.
— Лера, ты бредишь. Ну кому мы нужны? Просто у всех и у тебя сдают нервы. Я прошу, хоть ты меня не предавай. Нам нужно быстро закончить эту постановку. А дальше, я уверен — успех, и я стану неуязвим.
Не очень понимая, о чем говорил Дмитрий, я медленно брела по коридору. Навстречу мне шла Маша, с ней была маленькая
— Где Митя? — резко спросила она, не поздоровавшись.
— У себя.
Я хотела узнать, что это за девочка, но Маша уже решительно направилась в сторону кабинета.
Я верила всему, что говорил Митя. Я не задавала себе вопроса, почему все так скептически относятся к его оправданиям. Это мне было безразлично. Я почти добилась того, к чему стремилась. Он рядом, он нуждается во мне и, по-моему, почти меня любит. Я не была наивной дурочкой, как все думали. Я просто не хотела предавать свою мечту. Авторы моих любимых романов уверяли, что так часто бывает. Сначала Он не в состоянии оценить твою любовь, а уж потом его и не оторвешь, ибо Он увидит, какая ты на самом деле.
А какая я теперь? Неужели все события, произошедшие в последние полторы недели, свели на нет мою абсолютную веру? И мое необъятное, необъяснимое чувство имеет предел?
Больше не было страха, был только спокойный интерес к тому, что так волновало меня все эти годы…
— Ты классно выглядишь. Очень похорошела. Тебе идет волнение.
— А вот ты, я смотрю, абсолютно спокоен, — быстро среагировала я на Сашечкин комплимент. Я не хотела давать ему очередной шанс на ухаживание.
— Собственно, не вижу повода для беспокойства. Все идет по плану. И, как всегда, все работают. Митя, уж извини, увиливает, тоже как всегда. Думаю, несмотря на трудности, мы в срок выпустим премьеру. Идея абсолютно беспроигрышная.
— Между прочим, идея Митина. Так что основное дело он сделал.
— Ты так уверена? Зря я тебя спрашиваю, ты по-другому ответить и не могла. Повезло Дмитрию. Ты никогда не думала, что можешь ошибаться и выдавать желаемое за действительное?
— Саня, только не надо намекать на Митины отлучки с балетными девушками. Он мне все объяснил. И потом, неблагородно наступать на любимую мозоль. Тебе от этого не прибавится. А мне и так сложно. Не думай, что я слепая.
Я увидела в заднем ряду партера чью-то фигуру. Зал во время репетиции почти не освещается, но даже сквозь блеклые дежурки были видны ее очертания.
— Смотри, там кто-то сидит. Ты видишь? — шепнула я.
— Нет, просто тени так ложатся.
— Ничего подобного, это вполне материальное тело.
— Эй, кто там? На репетиции нельзя находиться! — бросилась я к проходу, но, добежав до последнего ряда, увидела лишь колыхание портьеры и услышала скрип закрывающейся двери. Я выглянула в фойе — там никого. У меня опять разыгралось воображение, или кто-то усиленно прячется от нас. А я просто более наблюдательная.
Я вернулась к сцене, где Сашечка «пристреливал» декорации.
— Ну что? Кто этот призрак?
— Ты прав, — не вдаваясь в подробности, ответила я, — никого. Мне почудилось.
— Возможно, возможно. А может, кто-то и бродит по нашему помещению, — дразнил меня дружок.
— Прекрати, и без того проблем навалом.
— Ладно, ты иди, сторожи Митьку, а я буду воплощать его идею, — веселился художник.
— Ты, Санька, злой стал. Если у тебя не получается, не стоит отыгрываться на других.
Гордо отвернувшись, я пошла к гримеркам.
— У меня все получится, — тихо сказал мне вслед Саша.
Жаль, что мы редко всерьез вслушиваемся в смысл слов, которые говорим сами или произносят наши собеседники. Сейчас я пытаюсь собрать реплики героев моей жизни и найти то место, где все треснуло. Мне кажется, что я близка к пониманию…
— Оставь меня. Все равно тебе нет никакого смысла вмешиваться в это.
— Но почему же? Это всем остальным ты можешь дурить головы. Я все давно понял, Митя, ты не такая уж загадочная фигура.
Голоса перекрывали все пространство старого здания с прекрасной акустикой. Митя и Саша о чем-то горячо спорили. Вмешиваться в их темпераментный разговор в голову мне не приходило. Я сидела одна в пустой гримерке и боялась, что они разругаются всерьез, а это уже угроза всему делу и Митиной затее. Но выйти побоялась.
— Не думаю, что ты станешь обнародовать это. Тебе тоже невыгодно. Все сразу рухнет, — орал, как раненый барс, Митя.
— Тогда что ты можешь мне предложить? Я неплохо знаю твою жизнь. И поступки, на которые ты способен, — очень спокойно парировал декоратор. — Я могу сломать всю твою комбинацию. Это несложно.
Продолжения я не слышала. Голоса стали тихими и ровными. Ссора, видимо, закончилась. Тем не менее у меня неприятно сосало под ложечкой. В чем состояла угроза, исходящая от Саши? Почему Митя так разгневан? Какой секрет раскрыл друг детства? Что могло разрушить Митину затею? О какой комбинации они говорили?
Странно, опасные тайны часто находят тех, кто вовсе не стремится их знать, а старается жить простой понятной жизнью. Мой мир и покой все время нарушается. Я строила этот мир, оберегала и все же напарывалась на неприятные сложности и ненужные недомолвки окружающих. В результате я оказалась оплетенной целой сетью тайн и секретов. И запутывалась еще больше. Одна неизвестность тянула за собой другую. Становилось только страшнее и непонятнее. Нельзя сказать, что озарение пришло в один миг и все стало на свои места. Надеюсь, я на правильном пути, но что-то неясное, еле ощутимое тревожит меня по-прежнему. Если я на ложном пути, это приведет меня к полному краху… Но отступать все равно некуда. Слышу шаги. Нет, они еще не приблизились к дому, но уже доносится дыхание беды…
Сегодня репетиции нет. В театре пусто. Только со второго этажа доносится одинокий голос — кто-то распевается и пытается взять на октаву выше. Интересно кто? Пилить на второй этаж по нашей крутой лестнице не хотелось. Бог с ними со всеми.
Расстроенная и одинокая, я побрела домой.
Меня разбудил звонок телефона. Звонила Ольга.
— Лера, страшное несчастье. Сашечка разбился на машине. Беги в театр.
Ничего не ответив, я судорожно стала натягивать шмотки, трясясь и путаясь. Я, прилетев в театр, увидела весь коллектив, сплоченный в непредсказуемом горе. Первый здравый вопрос, посетивший меня, что теперь будет со спектаклем? Не равнодушие и безразличие двигало мной, а всего лишь попытка успокоится и объяснить что-то людям. Я уже слышала шепот окружающих. Они произносили страшные вещи.