Дневник загорающей
Шрифт:
– Почему вы заявляете, что нельзя было подменить пакеты?
– Потому что водитель ни разу не останавливался с того момента, как уехал из нашего банка, и пока не приехал в филиал в Санта-Ане, а если бы и остановился, он все равно бы не добрался до ящика с наличностью.
– А если бы у него был ключ?
– У него не было ключа.
– Предположим, был. Ему каким-то образом удалось...
– Хорошо, я отвечу на это вопрос, – прервал Баллард адвоката. Предположим, у него был ключ, он остановил машину и у него уже был приготовлен пакет. Он все равно бы не смог это сделать.
– Почему?
– Если бы в пакете лежали газеты, книги или еще что-то в этом роде да, не исключено, что смог бы, но вспомните – пакет оказался заполнен погашенными чеками, которые находились в нашем банке! Водители никогда не заходят в банк.
– И он никак не мог зайти внутрь?
– Нет. Через ту боковую дверь производится только отправка и получение грузов.
– Чеки нельзя приготовить заранее?
– Нет. Они были представлены в банк и по ним получили деньги где-то за час до отправления того пакета.
– То есть, похоже, Дюваль, не так ли?
– Это должен был быть Дюваль, – с уверенностью заявил Баллард. – А потом, ведь они нашли у него несколько украденных купюр.
– Насколько мне известно, в полиции имеется список номеров пропавших купюр, – сказал Мейсон. – Не всех, конечно, а пяти тысяч долларов.
– Да.
– У кого находится список?
– Это самая конфиденциальная информация во всем деле, – сообщил Баллард. – Список держат в ФБР. Его очень тщательно охраняют. Даже самые доверенные люди в полиции не знают этих номеров. Им дано задание прямо на месте обменивать купюры, которые они посчитают подозрительными. Полицейские ходят с достаточным количеством наличных. Они приносят купюры в Управление, номера копируются, заносятся в список, отправляемый начальнику полиции, который затем передает его в ФБР.
– Они нашли какие-нибудь купюры?
– Мне не сообщают. Сами всегда готовы получить информацию, а вот разглашать – никогда.
– Вы им что-то рассказали? – спросил адвокат.
– Послушайте, Мейсон, обычно вы ведете честную игру. Я открою вам один секрет. В том пакете были тысячедолларовые купюры. Теперь в полиции имеется номер одной из них.
– Откуда?
– Я его вспомнил. Когда тысячедолларовые купюры достали из сейфа для отправки в Санта-Ану, они были в пачках. Я поставил на лошадь большую сумму. В такой ситуации человек обращает особое внимание на предзнаменования. Вот и я тоже не переставал размышлять, повезет мне или нет. Забег должен был начаться через несколько минут. Я взял в руки одну из пачек тысячедолларовых банкнот и у верхней оказался номер 000151. Я ставил на лошадь под номером пять. Я воспринял номер той купюры, как предзнаменование. Он означал, что моя лошадь придет первой и ей никто не помешает. Глупо, конечно, но теперь я понимаю, как чувствуют себя игроки рассматривают любую незначительную деталь, как знак свыше. Вот так я запомнил номер одной тысячедолларовой купюры, только он всплыл у меня из памяти, когда допрашивал тот молодой парень.
– Что еще за парень? – поинтересовался Мейсон.
– Из полиции. Может, из ФБР. Точно не могу сказать, но определенно откуда-то оттуда. Он приходил ко мне полдюжину раз. Терпелив, вежлив, настойчив, несколько раз просил меня повторить события того дня. Я уже все ему рассказал, а потом несколько дней назад он появился снова – и тут я вспомнил о пачке тысячедолларовых и цифре «пять», окруженной единицами, а впереди – только нули.
– Вы уверены в последовательности цифр?
– Абсолютно. Как только я вообще это вспомнил, номер банкноты очень четко появился у меня перед глазами.
– И это единственный номер тысячедолларовых, который есть в полиции?
– Насколько мне известно, да. Мистер Мейсон, я же говорил вам – это улица с односторонним движением: ты даешь им информацию, а они тебе шишь.
– Спасибо. Я пытаюсь уяснить все случившееся, как, впрочем, и полиция.
Несколько минут они ехали молча, затем Баллард осторожно спросил:
– Вы знаете что-нибудь о дочери Дюваля? Чем она сейчас занимается?
– Я не могу ответить, занимается она вообще чем-нибудь или нет.
– Насколько мне известно, она была неплохой секретаршей. Полицейские стали следить за ней, а ее это раздражало. Пожалуйста, поверните направо за светофором, мистер Мейсон, а через пять кварталов – налево... А вот и мой дом на углу, маленькое бунгало. Следовало, наверное, выставить его на продажу после смерти жены, но тогда было не найти покупателя, а теперь стоимость все время растет и я не хочу продавать. Если сдам в аренду, то амортизация как раз составит разницу между тем, что мне будут платить жильцы, и тем, что мне самому придется платить за другое жилье. Я завелся, как старая мельница, но вы располагаете к себе людей. Наверное, я так много не говорил несколько месяцев.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон, останавливая машину. – Я очень ценю, что вы столько мне рассказали.
Баллард уже взялся за ручку, но повернулся к адвокату:
– Не хотите взглянуть на фотографию бронированной машины? Может, тогда вам будет легче все представить.
– Конечно. У вас есть такая фотография?
– Да, несколько снимков с банковских времен. Моя жена любила фотографировать, и у нее это неплохо получалось. Они у меня все в альбоме. Зайдите на минутку. Подъезжайте к крыльцу и оставьте машину прямо у входной двери.
Мейсон припарковал машину у крыльца и вошел внутрь вместе с Баллардом, который зажег свет, указал Мейсону на кресло и принес альбом. Он был сделан в форме книжки с полиэтиленовыми конвертами вместо страниц, в каждый из которых вставлялось по две фотографии.
Мейсон принялся внимательно их изучать.
– Не знаю как вы, мистер Мейсон, но мне каждый вечер помогает расслабиться стаканчик виски с содовой. Вы не против присоединиться? предложил Баллард.
– С удовольствием, – согласился адвокат. – Только, пожалуйста, не делайте мне крепким. Когда я за рулем, я пью не больше одной рюмки и обычно что-нибудь легкое. Пожалуйста, побольше содовой. Просто в содовую чуть-чуть капните виски для аромата.
Баллард извинился и отправился на кухню, чтобы приготовить выпить.
Адвокат бросил взгляд на дверь, ведущую в кухню, откуда донесся звон бокалов, а затем быстро достал из внутреннего кармана конверт и вынул тысячедолларовую купюру. Ее номер был – 000151.
Мейсон положил на кресло альбом с фотографиями и подошел к большому окну из толстого листового стекла. Его закрывали тяжелые шторы. Мейсон отодвинул одну из них и увидел, что на окне также висят закатываемые кверху пластиковые жалюзи. Они были приподняты в верхней части окна.