Дневник. Обратная сторона победы
Шрифт:
========== Глава 11. “Что слышал Альбус Дамблдор” ==========
«27 января 1996 года.
Даже не знаю, с чего начать. То, что произошло вчера ночью, плохо укладывается в моей голове. Самое главное, я нихрена не помню. Могу только догадываться о произошедшем, просматривая раз за разом воспоминания Альбуса.
Но крестный ничего не видел, только слышал. Не мог же я на самом деле допиться до того, чтобы… Но Рей вроде не выглядит слишком уж обиженным и обескураженным, чтобы можно было предположить что-то ужасное на что так откровенно намекает Альбус.
Самое поганое в этой ситуации то, что я, похоже, здорово баловался магией, и память просто не зафиксировала это безобразие. Люциус,
Пока Малфой раскручивает Рея на воспоминания, я решил описать кратенько события, которые происходили до этого безобразия. Не скажу, что этих событий было слишком уж много.
Мы с Люциусом опять живем в Хогвартсе. Лорд отрядил Малфоя улещивать начальника Отдела Тайн. Вот он и улещивает. А к отсутствию Снейпа все настолько уже привыкли, что, похоже, даже рады этому событию, включая самого Лорда.
После того, как мы вернулись, Малфой решил, что пора бы Невиллу начать наконец-то изучать оборонную магию и магию нападения. В первые дни Лонгботтом позволил себе высказать удивление от того, что он видит нас трезвыми, но мы быстро вернули его с небес на землю, особенно учитывая, что Малфой притащил целый ящик коньяка. На который раскрутил, кстати, самого Лорда. Видимо, начальник Отдела Тайн насухую не улещивался. Так что мы очень скоро пришли к своей прежней норме, а Невилл, увидев знакомые пьяные морды, успокоился. К тому же у парня появился стимул к занятиям: Лестрейнджи, гуляющие на свободе. Особенно Беллатрикс. Люциус, правда, позволил себе усомниться в способности Невилла отомстить ей.
Тогда мальчишка вскинулся, но ответ Малфоя на вопрос: «А почему, собственно, нет?» быстро заставил Невилла заткнуться и продолжать отрабатывать всевозможные виды щитов.
— Невилл, — сказал Малфой, — ты видел когда-нибудь Беллу? Поверь мне, с ней справится только другая женщина. Знаешь почему? Да потому что, не смотря на то, что она много лет провела среди дементоров, что, кстати сказать, очень мало на нее повлияло, она осталась слишком женщиной, чтобы настоящий мужчина смог поднять на неё руку. Ну, бывают, правда, исключения, — Люциус покосился на меня, я только смог зубами скрипнуть, можно подумать, мы с Мальсибером намеренно её избили. Особенно Рей, который только и делал, что успокаивал разбушевавшуюся Беллу. По старой приятной памяти, не иначе. Нужно обязательно у него узнать, чем они там занимались пятнадцать лет назад. Не то, что это было мне так важно. Просто из праздного любопытства, почему Мальсибер так тщательно скрывает свою жизнь.— Поэтому, Невилл, предоставь это дело кому-нибудь другому. Однако у Темного Лорда есть множество других слуг, которые Беллой не являются, и которые могут доставить еще больше неприятностей. Поэтому хватит болтать, приготовься, Империо.
И Невилл, стиснув зубы, продолжал заниматься. Остальные преподаватели с каким-то удивлением отмечали, что у Лонгботтома улучшилась успеваемость практически по всем предметам, что не могло не вселять в меня чувство определенной гордости. Конечно же, это я делаю из Лонгботтома человека. Люциус так, на подхвате.
Занятия окклюменцией с Поттером подходят к своему логическому завершению. Точнее, я заканчиваю устанавливать сеть на разуме мальчика.
Поттер думал, что наши занятия не приносят ему никакой ощутимой пользы, более того, он практически обвинял меня в том, что это я виноват в его желании выявить все тайны Лорда. В этом он был похож на своего отца. Тот тоже никогда не признавал своих ошибок, пытаясь обвинить кого угодно, только не себя. Хотя Лили тоже этим грешила, а также половина учащихся Хогвартса.
В последнее время я все чаще ловил себя на мысли, что Поттер не так уж и похож на Поттера, по крайней мере, внешне. Сними с него эти нелепые очки, замаскируй молнию на лбу, и никто сразу не скажет, что перед ним стоит отпрыск Джеймса. И глаза, которыми все так
Ой, что-то меня куда-то не туда повело.
Амбридж все-таки решила кого-нибудь уволить, и на рассмотрении у этой козы оказались двое: Хагрид и Трелони. Прессинг обоих был просто жутким, пришлось мягко намекнуть Фаджу, что увольнение Хагрида не принесет ничего хорошего прежде всего самому Корнелиусу. Тот понял и пообещал надавить на нашу драгоценную Долорес. Не знаю, правда, чем все это закончится.
Хагрид все так же не может наладить отношение с братом. Ходит весь в синяках. На мой вопрос, когда уже это закончится, он только пожимает плечами и бубнит себе под нос что-то неразборчивое.
Вот вроде бы и все. А, нет. Не все. Та статья, которую Малфой заказал о побеге… Это что-то фантастическое. Я, когда прочитал, долго глупо хлопал глазами, а потом также долго и с наслаждением орал на Люциуса. Всю суть моих криков можно свести к следующему: «Ты… какого… во всю эту… историю этого козла Блека приплел?!»
На что я получил очень спокойный ответ.
— Блек, он… Блек. Он кузен моей жены и Беллатрикс. Да он просто позорит имя Блеков, ведя себя настолько неадекватно своему статусу.
— А, я понял. Ты решил таким образом его репутацию улучшить.
— Да, пусть уж лучше боятся, чем жалеют
После этих слов я просто взял бокал с коньяком и опрокинул его в себя, практически не чувствуя вкуса.
Сейчас мы пили редко, может, начали уже за ум браться, а может, нас смущало небольшое количество алкогольных напитков, имевшихся в нашем распоряжении. А куда-то выходить было элементарно лень.
Амбридж радовала ежедневно увеличивавшимся количеством всевозможных декретов об образовании. Ученики даже половины этого бреда не видели.
Один особенно порадовал меня. В нем Долорес пыталась влиять на личную жизнь преподавателей путем недопущения этими самыми преподавателями отлучек из школы, особенно в ночное время, причем преподаватели должны находиться ночью в своей постели и спать. Вот так, слово в слово.
Я долго смаковал этот декрет в учительской, доставая Амбридж вопросами типа: «Драгоценная моя Долорес, не хочешь ли ты сказать, что, чтобы проверить исполнение, например мною, этого приказика, ты будешь самолично заявляться ко мне в спальню? И чем займемся? Учти, у меня частенько бывает бессонница. Ты собираешься петь мне колыбельные, или, может, еще каким-нибудь интересным способом попробуешь усыпить? Правда есть у меня такие места, куда я отлучаюсь по ночам, когда не могу бороться с этим недугом. Но новый декрет запрещает этим заниматься. А так как все преподаватели должны находиться у себя, то для моего лечения остаешься только ты. Запомни, я очень придирчив в выборе развлечений, помогающих мне уснуть. Ну, сама понимаешь, юность, проведенная в обществе знаменитой Беллатрикс, не могла не отразиться на моих вкусах».
Поиздевавшись над багровой Амбридж вдоволь, я сходил в апартаменты Салазара и притащил совершенно бесценную вещь. «Устав Хогвартса», написанный для преподавателей самими Основателями, который все еще хранил за их подписями магию. В этом уставе четко был отмечен пункт, что учителя — тоже люди, и в свободное от своих прямых обязанностей время могут делать все, что захотят. Даже со своими совершеннолетними учениками встречаться, но только по взаимному согласию и если эти встречи таят в себе не только позывы плоти, но и дальнейшее развитие отношений, плавно переходящих в женитьбу. На этом пункте у Амбридж отвисла челюсть, и она долго не могла сказать не слова. Забыла, наверное, что Основатели жили в те интересные времена, когда тринадцатилетние девочки считались перезрелыми и имели малую вероятность найти себе достойную пару. Против магии этой веселой четверки спасовали все министры магии и декреты их инспекторов вместе взятые. Мы с Минервой торжественно прибили Устав к стене учительской, и теперь уже учителя во главе с Помоной пытались подобрать мне невесту из старшекурсниц. Пришлось деликатно напомнить им, что я женат, а на крайний случай мое сердце принадлежит только МакГонагалл.