Дневник. Поздние записи
Шрифт:
В первый раз она проснулась совсем на короткий миг. Он как раз рассматривал ее лицо, бледную, словно просвечивающую кожу. И вдруг ее ресницы дрогнули, дернулись пальцы. А потом она открыла глаза и уставилась в потолок. Алекс сначала чуть не бросился к ней, а потом дошло, что она его не помнит, и он только испугает ее. Поэтому он заставил себя идти медленно.
— Здравствуй, — негромко произнес он. Карина повернула голову и посмотрела на него. Ей явно было сложно сфокусировать зрение. То ли от наркотиков, то ли от боли. Алекс сам не знал, чего хочет больше: чтобы она его узнала или чтобы нет. Но тем не менее ее глаза остановились на его лице, и он не
Подумать только, она все свои мысли доверила именно этим тетрадкам. Насколько неэтично было бы их прочесть? Вроде бы не для него, но, с другой стороны, ему необходимо было знать, что делать дальше. В моменты подобных откровений невозможно не задаваться вопросом: а действительно ли хорошо ты знаешь этого человека? Так хотелось понять, что она в нем видела раньше, что ценила больше остального? Он был уверен, что выдай он о себе сходу всю правду, она бы убежала с криком.
Первым, что она увидела в своей новой жизни, была капельница. Голова болела жутко, и все расплывалось от обилия обезболивающих. И в голове — чистый лист, ни имени, ни места, где она находится. Разве в такие моменты можно просыпаться одной? Она слишком резко повернула голову, и стало так больно, что к горлу подступила тошнота. Но результат это дало. В кресле около темного окна сидел мужчина. Она не знала его, но от его присутствия стало не так страшно. Значит она не одна. Пусть он и спал, от этой мысли ей полегчало. Она не стала его будить, тем более, что ей тоже очень хотелось спать.
Утром она увидела его же. Он сосредоточенно и вдумчиво читал какую-то тетрадку, временами устало протирая красные под стеклами очков глаза. Минуту она наблюдала за ним. Он ее смущал, такой красивый, собранный… что он делал около ее постели? Нужно было что-то сказать. Но в ее голове почему-то родилось несколько способов приветствия. Разные языки? Думала она по-русски, знала откуда-то, что в ее голове над остальными довлеет именно он. А этот мужчина, кто такой? Как с ним говорить? Она невольно залюбовалась тем, как солнце играет на его черных волосах. Нет, он определенно ее не пугал.
На вид ему было лет тридцать пять. И выглядел он более чем представительно: очки в дорогой оправе, плотная рубашка, брюки со стрелками, шикарные часы. А на другом запястье какая-то дурацкая выцветшая ленточка… И вдруг она поняла, что страницы больше не шелестят. Их взгляды встретились, и она вдруг увидела в его глазах столько, что впервые испугалась. Для ее измученного операцией мозга это было слишком. И в то же время ей вдруг сильно захотелось представить перед ним впервые не в больничной палате, не с головой перемотанной бинтами…
— Привет. — Он сказал это очень спокойно и сдержанно. Это ее обрадовало.
— Привет. — Она была рада, что может говорить на одном с ним языке.
— Как себя чувствуешь? — спросил он. Вел себя как незнакомец, однако девушка чувствовала, что он просто не придумал другого варианта.
— И ничего не помню, и в голове дурман. — Это прозвучало так спокойно, что даже она удивилась. Разве в подобных обстоятельствах человек не должен быть в ужасе.
— Это от обезболивающих, — кивнул мужчина.
— Можно странный вопрос? Как меня зовут?
Он улыбнулся ей, так ласково…
— Карина.
Карина? Это имя совершенно никаких ассоциаций не вызывало. И единственное, что она могла сказать:
— Ну… терпимо.
— Тебе нравится твое имя? — поинтересовался он вдруг. — В обычных обстоятельствах о таких вещах не спрашивают, но сейчас повод есть.
И она не удержалась и улыбнулась ему.
— Наверное, нравится. — И решилась спросить: — А… тебя?
— Алекс.
— Почему я в больнице, что-то случилось?
— Была автомобильная авария. Тебе сделали операцию на открытом мозге. Ты ничего не помнишь, как врачи и предсказывали. Но это ничего. Все будет хорошо.
Ничего? По ее мнению ситуация не тянула на «ничего». Но разве ей стоит сейчас с пеной у рта спорить?
— А почему ты здесь со мной? — наконец, задала она сакраментальный вопрос.
— Потому что люблю тебя, — пожал плечами Алекс. Будто ничего естественнее и быть не могло.
— Мм, — протянула девушка и заснула.
Алекс понимал, что ей страшно. Знал, что она проснулась без малейшего представления о том, кем является, где находится и что теперь делать, а тут объявляется он, сидящий у ее кровати незнакомец, который говорит, что ее любит, и ей теперь, вроде как, нужно решить, что делать со своей жизнью дальше. Что делать с ним… Черта с два это просто! Но все же надеялся на чудо, надеялся, что она позволит ему быть не просто наблюдателем.
Несколько раз, когда она просыпалась, ее увозили на обследования и исследования, не позволяя и словом перекинуться. А когда все-таки удалось урвать минутку, Алекс даже не знал, помнит ли она его, помнит ли разговор. Но Карина подтвердила его догадку.
— Я помню тебя. — На одну безумную секунду он подумал, что она помнит больше. А Карина смотрела так настороженно, словно ждала, что от нее что-то потребует.
— Тебе страшно?
— Ты сказал, что любишь меня…
— В сложившейся ситуации это, определенно не самое жуткое, — заметил он.
— Я… я не помню тебя. В смысле помню, что ты был в палате, но до этого я не помню тебя. И не знаю, чего ты от меня ждешь. Я не… знаю… что в таких случаях делают. Ты хочешь, чтобы я…
— Выздоровела. Это бы меня устроило больше остального.
— Ладно, это я, вроде, могу, — неуверенно проговорила она.
— Обещаешь? — усмехнулся Алекс.
Внезапно она протянула руку и коснулась пальцами рукава его рубашки. Он боялся даже шелохнуться, спугнуть. Затем ее пальцы перебежали на его запястье и коснулись ленточки. Карина недоверчиво посмотрела и на свою руку тоже. Заметила, значит, общее… Наверное, это хорошо.
— Что такое? — постарался спросить как можно более нейтрально Алекс.
— Ты настоящий, — пробормотала она.
— То есть? — он нахмурился.
— То есть… — ее лицо и шея покраснели. — Ну… я перенесла операцию на мозге. И ты такой красивый и терпеливый сидишь тут, говоришь все в точности как нужно. Да еще и не на том же языке, что и медперсонал, а на котором я думаю… В общем я опасалась, что ты галлюцинация или что-то вроде того. — Алекс застыл с таким выражением лица, что она перепугалась и снова схватилась за его руку. — Нет, Господи, что я несу, я не хотела тебя обидеть, правда, просто… Алекс, — она как-то напряглась, произнося это имя. — Здесь никого, кроме тебя, нет. Со мной нет. И если ты пропадешь, все мое прошлое пропадет вместе с тобой. Это так… пугает. Где моя семья? У меня есть семья? Я один раз проснулась, а тебя не было… и никого вообще, и я одинока на всем белом свете. Меня зовут Карина Граданская, мне двадцать семь лет, я перенесла операцию на мозге. Это все, что я о себе знаю. Расскажи мне что-нибудь еще!