Дневник
Шрифт:
– Еще много десятилетий ни один отдыхающий не сунется сюда.
Если только Питер в один прекрасный день не очнется, останутся только двое Уилмотов – Грейс и Мисти.
Если ты не очнешься, новых Уилмотов больше не появится.
Слышен медленный, размеренный хруст – Грейс разрезает что-то ножницами.
Из грязи в князи и обратно за три поколения. Нет никакого смысла заново сколачивать состояние. Пусть католики забирают дом. Пусть летняя публика кишит на острове. Табби мертва, карта Уилмотов бита. У них нет будущего. Им не во что вкладывать деньги.
Грейс говорит:
– Твоя работа – дар
Пока Мисти пишет, руки Грейс обматывают чем-то ее талию, потом ее руки, шею. Что-то шуршит по коже, мягкое, легкое.
– Мисти, милочка, у тебя талия – семнадцать дюймов, [45] – говорит Грейс.
Это была портновская рулетка.
Что-то гладкое проскальзывает между ее губами, и голос Грейс говорит:
– Пора принять лекарство.
45
примерно 43 сантиметра.
Пластиковая соломинка засовывается ей в рот, и Мисти всасывает глоточек воды, чтоб запить пилюлю.
В 1819 году Теодор Жерико написал свой шедевр – «Плот Медузы». На картине изображены десять человек, переживших кораблекрушение. Изначально спасшихся на плоту было сто сорок семь, через две недели осталось десять. Как раз в то время Жерико бросил свою беременную любовницу. Чтобы покарать себя, он обрил голову наголо. Он не виделся с друзьями почти два года, не появлялся на людях. Ему было двадцать семь, и он жил в полной изоляции, занимаясь живописью. Окруженный умирающими и трупами, которых он изучал, чтобы написать свой шедевр. Он несколько раз пытался покончить с собой и умер в тридцать два года.
Грейс говорит:
– Мы все умираем.
Она говорит:
– Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать нечто бессмертное.
И она измеряет портновской рулеткой длину Мистиных ног.
Что-то холодное и гладкое скользит по Мистиной щеке, и голос Грейс говорит:
– Это сатин. Я шью тебе платье ко дню показа.
Вместо слова «сатин» Мисти слышит саван.
Хотя Мисти знает, что это был просто сатин. Белый сатин. Знакомое прикосновение. Грейс распорола швы на Мистином свадебном платье. Она перекраивает его. Чтоб оно было вечным. Родиться снова. Перерождение. Платье до сих пор пахнет Мистиными духами. «Песней Ветра». Мисти узнаёт себя.
Грейс говорит:
– Мы пригласили весь остров. Всю летнюю публику. Твой показ будет самым крупным общественным событием за последнюю сотню лет.
Точно так же, как ее свадьба.
Наша с тобою свадьба.
Вместо слова «остров» Мисти слышит остов.
Грейс говорит:
– Ты почти все закончила. Осталось доделать каких-то восемнадцать картин.
Чтобы их стало ровно сто.
Вместо слов «все закончила» Мисти слышится всех прикончила.
21 августа
Сегодня в темноте за Мистиными веками включается сигнал пожарной тревоги. Дребезжащий долгий звонок в коридоре, он слышен сквозь дверь так громко, что Грейс приходится крикнуть:
– Ох, это еще что такое?
Она
– Продолжай работать.
Рука больно впивается, и Грейс говорит:
– Главное, закончи эту последнюю картину. Это все, что нам нужно.
Ее шаги удаляются, и слышен щелчок – открывается дверь в коридор. На мгновение тревога становится громче – пронзительно дребезжит, как звонок на перемену в Таббиной школе. Как в Мистиной старой начальной школе, в Текумсе-лейк. Звонок снова становится глуше, когда Грейс захлопывает дверь за собой. Она не запирает ее.
Но Мисти продолжает работать.
Ее мамаша в Текумсе-лейк… когда Мисти сказала ей, что, может быть, выйдет замуж за Питера Уилмота и переедет на остров Уэйтенси – ее мамаша ответила, что в основе любого крупного капитала лежат ложь и боль. Чем крупнее капитал, тем больше людей из-за него пострадало. Богатые, сказала мамаша, в первый раз женятся только для размножения. Она спросила, действительно ли Мисти хочет провести весь остаток жизни в окружении подобных подонков?
Мамаша спросила:
– Ты что, больше не хочешь быть художницей?
Для протокола: Мисти ответила «держи карман шире».
И не то чтобы Мисти так уж любила Питера. Мисти сама не понимала, что происходит. Она просто не могла заставить себя вернуться домой, в тот трейлерный поселок, больше не могла.
Может, это просто работа такая у дочки – злить и расстраивать мать.
В художественном колледже этому не учат.
Пожарная тревога все звенит и звенит.
Питер и Мисти сбежали на остров в рождественские каникулы. Всю ту неделю Мисти злорадствовала: пусть мамаша понервничает. Священник взглянул на Питера и сказал:
– Улыбнись, сынок. А то ты выглядишь так, будто сейчас тебя должны расстрелять.
Ее мамаша позвонила в колледж. Она обзвонила все местные больницы. В каком-то морге была мертвая женщина, молодая женщина – ее нашли голой в канаве со ста ножевыми ранениями в живот. Мистина мамаша, она провела все Рождество за рулем, проехала три округа, чтобы взглянуть на искалеченный труп этой бедной Джейн Доу. [46] В тот момент, когда Питер и Мисти торжественно шли по проходу между рядами Уэйтенсийской церкви, ее мамаша, задержав дыхание, наблюдала за тем, как полицейский детектив расстегивает «молнию» на мешке с трупом.
46
Джейн Доу – условное имя, которое, согласно американскому уголовному законодательству, вместе с порядковым номером (Джейн Доу № x) вносится в свидетельство о смерти лица женского пола, личность которого не удается установить.
Тогда, в той предыдущей жизни, Мисти позвонила мамаше – через пару дней после Рождества. Сидя в Уилмот-хаусе за запертой дверью, Мисти перебирала помоечную бижутерию, которую Питер подарил ей во время ухаживания, все эти стразы и фальшивые жемчужины. Она успела выслушать на автоответчике дюжину полных паники сообщений. Когда Мисти наконец скрепя сердце набрала их номер в Текумселейк, мамаша просто повесила трубку.
Подумаешь, важность. Мисти всплакнула и больше туда никогда не звонила.