Дневник
Шрифт:
Она уже чувствовала себя как дома на острове Уэйтенси – дался ей какой-то там трейлер.
Пожарная тревога все звенит и звенит, и кто-то говорит из-за двери:
– Мисти? Мисти Мэри?
Стук. Голос был мужской.
И Мисти говорит:
– Да?
Звонок становится громче. Дверь открывается. Мужчина говорит:
– Господи, ну и воняет тут!
Это Энджел Делапорте. Пришел, чтоб ее спасти.
Для протокола: погода сегодня неистова, полна паники и куда-то спешит – как Энджел Делапорте, срывающий скотч с ее глаз. Он отбирает у нее кисточку. Дает ей две сильные пощечины
– Очнитесь. У нас мало времени.
Энджел Делапорте шлепает ее так, как шлепают шлюшек в испанских мыльных операх. Худеньких шлюшек, кожа да кости, точь-в-точь как Мисти сейчас.
Пожарная тревога все звенит и звенит.
Отведя глаза от яркого света, бьющего в крохотное слуховое окошко, Мисти говорит: «стоп». Она говорит: «вы ничего не понимаете». Она должна рисовать. Больше ей ничего не осталось.
Картина, стоящая перед ней на мольберте, – пустой квадрат неба, синие, белые мазки, что-то явно незавершенное, но занимающее все пространство листа. На полу рядом с дверью – большущая стопка других картин, лицевой стороной к стене. На каждой карандашом написан номер. Девяносто семь. Девяносто восемь. Девяносто девять.
Тревога звенит и звенит.
– Мисти, – говорит Энджел, – зачем бы ни был нужен этот дурацкий эксперимент, для вас он закончился.
Он идет к шкафу и достает оттуда купальный халат и сандалии. Он возвращается, надевает сандалии Мисти на ноги и говорит:
– Минуты через две эти тупицы поймут, что тревога ложная.
Энджел засовывает ладони Мисти под мышки и рывком поднимает ее. Сжимает кулак, стучит по шине и говорит:
– А это еще что такое?
Мисти спрашивает: а зачем он, собственно, пришел?
– Эта самая пилюля, которую вы мне дали, – говорит Энджел, – у меня от нее была самая страшная мигрень в моей жизни.
Он накидывает купальный халат ей на плечи и говорит:
– Вторую пилюлю я отдал на анализ знакомому химику.
Засовывая ее руки-палки в рукава халата, он говорит:
– Не знаю, что у вас за доктор такой, но в этих капсулах содержится свинцовый порошок со значительной примесью мышьяка и ртути.
Токсичные компоненты масляных красок. «Ван-Дейк» – цианид железа, «йодистая алая» – йодид ртути, «свинцовые белила» – карбонат свинца, «кобальт фиолетовый» – мышьяк. Все эти компоненты и пигменты с красивыми названиями, художники с ними носятся как с писаной торбой, а они оказываются смертельным ядом. Твоя мечта – создать шедевр – может свести тебя с ума, а потом прикончить.
Точь-в-точь как ее, Мисти Мэри Уилмот, отравленную наркоманку, одержимую дьяволом, Карлом Юнгом и Станиславским, рисующую идеальные углы и окружности.
Мисти говорит: «Вы ничего не понимаете». Мисти говорит: «Табби, моя дочка». Табби умерла.
И Энджел замирает. Его брови удивленно поднимаются, и он говорит:
– Как? Когда?
Несколько дней назад. А может, недель. Мисти не знает. Табби утонула.
– Вы уверены? – говорит Энджел. – В газетах об этом не было ни слова.
Для протокола: Мисти ни в чем не уверена.
Энджел говорит:
– Тут воняет мочой.
Это ее катетер. Он выдернулся, когда она встала. Они оставляют
– Ставлю сто к одному, – говорит Энджел, – на то, что вам эта шина вообще не нужна.
Он говорит:
– Помните кресло на той картинке, которую вы мне продали?
И Мисти говорит:
– Скажите мне.
Обхватив Мисти руками, он волочит ее к спиральной лестнице.
– Это кресло было сделано знаменитым краснодеревщиком Гершелем Бёрком в 1879 году, – говорит он, – и доставлено пароходом на остров Уэйтенси для семейства Бёртонов.
Ее шина стукает по каждой ступеньке. Ее ребрам больно от пальцев Энджела, так крепко он в них вцепился. Он пытается половчее ухватить ее за подмышки, и Мисти говорит ему:
– Полицейский. Детектив Стилтон.
Мисти говорит:
– По его словам, какая-то банда экотеррористов сжигает дома, в которых Питер оставил граффити.
– Уже сожгла, – говорит Энджел. – И мой дом тоже. Все до одного.
«Природоохранный Океанский Террористический Союз». Сокращенно – «ПОТС».
На руках у Энджела – кожаные водительские перчатки, он стаскивает ее по очередному пролету лестницы и говорит:
– Послушайте. Вы же знаете, что все это значит. Происходит нечто паранормальное. Вы же знаете, правда?
Сперва Энджел Делапорте говорит, что невозможно так хорошо рисовать. Теперь оказывается, что некий злой дух просто использует ее, как живой «Этч-э-Скетч». [47] Она годится только на то, чтобы быть каким-то демоническим кульманом.
47
Производимая компанией «Огайо Артс» игрушка – коробка с прямоугольным экраном, по внутренней стороне которого, покрытой магнитным порошком, перемещается «карандаш», движениями которого можно управлять с помощью двух круглых ручек. В России «аналог» этой игрушки продавался в свое время под названием «Волшебный экран».
Мисти говорит:
– Я знала, что вы так скажете.
Уж кто-кто, а Мисти знает, что происходит.
Мисти говорит:
– Стоп.
Она говорит:
– Почему вы здесь?
Почему с самого начала он упорно навязывается ей в друзья? Что заставляет Энджела Делапорте надоедать ей своими заморочками? Пока Питер не испортил его кухню, пока Мисти не сдала ему свой дом, они были чужими друг другу. Теперь он устраивает ложные тревоги и тащит ее вниз по лестнице. Ее, у которой муж в коме и дочка в морге.
Ее плечи задираются. Ее локти приходят в движение, бьют его по всему лицу, по выщипанным бровям. Чтобы он отпустил ее. Чтоб оставил в покое. Мисти говорит:
– А ну-ка, стоп. Ни шагу дальше.
И тут пожарная тревога смолкает. Тишина. Только звон в ушах.
На каждом этаже в коридоре кто-то переговаривается. Чей-то голос на чердаке говорит:
– Мисти сбежала. Ее нет в комнате.
Это доктор Туше.
Отбиваясь от Энджела ватными кулаками, Мисти шепчет:
– Скажите мне.