Дневник
Шрифт:
Падая на ступени, Мисти шепчет:
– Какого хуя вам от меня надо?
21 августа, позже
Все, что Мисти любила в Питере, Энджел Делапорте любил до нее. В художественном колледже они были парой – Энджел и Питер, – пока Мисти не замаячила на горизонте. Они спланировали свое будущее. Не как художники, а как актеры. Не имеет значения, заработают ли они денег, сказал ему Питер. Сказал Энджелу Делапорте. Кто-то из сверстников Питера обязательно женится на девушке, которая сделает семейство Уилмотов
Ты не вдавался.
Но Питер сказал, что через каждые четыре поколения какой-нибудь парень с острова обязательно встречает девушку, на которой он обязан жениться. Юную художницу. Как в старинной сказке. Он увозит ее домой, и она пишет такие чудесные картины, что остров Уэйтенси купается в роскоши еще сотню лет. Он приносит свою жизнь в жертву, но ведь это случается только однажды. Только однажды, через каждые четыре поколения.
Питер показал Энджелу свои помоечные драгоценности. Он поведал ему старинную примету: девушка, которая отзовется на эти побрякушки, купится, западет на них, и есть та девушка из старинной сказки. Каждый парень из его поколения был обязан поступить в художественный колледж. Был обязан носить какую-нибудь побрякушку – поцарапанную, ржавую, тусклую. Был обязан перезнакомиться со всеми девушками, на каких только хватит времени и сил.
Ты был обязан.
Дорогой милый мой скрытый бисексуал Питер.
«Ходячий сундук», от которого подружки пытались ее предостеречь.
Парни с острова, они делали пирсинг на лбу, на сосках. Нацепляли брошки на пупы и скулы. Продевали ожерелья сквозь дырки в носу. С трезвым расчетом возмущать общественность. Вызывать отвращение. Чтобы ни одной девушке и в голову не пришло восхищаться ими, и каждый из них молился, чтобы не он, а другой парень встретил ту самую, пресловутую. Потому что в тот день, когда он на ней женится, все остальные парни получат свободу жить своей собственной жизнью. Как и три поколения их потомков.
Из грязи в князи.
Вместо прогресса остров застрял в этой вечной петле. Вновь и вновь повторяя старинную басню о процветании. Возрождая прошлое. Неизменный ритуал.
Невезучему парню должна была встретиться Мисти. Это она была мифической леди.
Прямо там, на гостиничной лестнице, Энджел и рассказал ей об этом. Он никогда не понимал, почему Питер бросил его и уехал на остров, чтобы жениться на ней. Потому что Питер упорно отказывался объяснять. Потому что Питер никогда ее не любил, сказал Энджел Делапорте.
Ты никогда ее не любил.
Ты, мешок с дерьмом.
И то, что тебе непонятно, ты можешь понимать как угодно.
Потому что Питер, оказывается, просто шел навстречу некой выдуманной судьбе. Порабощен суеверием. Порабощен островной легендой, и как Энджел только не пытался его отговорить, Питер настаивал на том, что Мисти – его судьба.
Твоя судьба.
Питер настаивал, что должен угробить свою жизнь, женившись на той, которую никогда не полюбит, потому что
Упав рядом с ней на лестнице, Энджел говорит:
– Вот почему я нанял его отремонтировать мой дом. Вот почему я переехал сюда.
Распластавшись рядом с ней, схватив ее за шину, Энджел Делапорте наклоняется близко-близко, его дыхание пахнет красным вином, и он говорит:
– Я просто хочу, чтобы вы мне сказали, зачем он замуровывал все эти комнаты. И номер 313 – здесь, в гостинице. Зачем, Мисти Мэри?
Зачем Питер пожертвовал своей жизнью, женившись на ней? Его граффити вовсе не были угрозой. Энджел говорит, они были предупреждением. О чем он пытался всех предупредить?
Этажом выше дверь открывается, и голос говорит:
– Вот она.
Это Полетта, портье. И с ней – Грейс Уилмот и доктор Туше. И Брайан Гилмор, заведующий почтой. И дряхлая миссис Терримор из библиотеки. Бретт Питерсен, менеджер гостиницы. Мэтт Хайленд из бакалейной лавки. Весь деревенский совет спускается к ним по лестнице.
Энджел наклоняется еще ближе, схватив ее за руку, и говорит:
– Питер не совершал самоубийства.
Он показывает пальцем на лестницу и говорит:
– Это они. Они его убили.
И Грейс Уилмот говорит:
– Мисти, милочка. Тебе нужно вернуться к работе.
Она качает головой, цокает языком и говорит:
– Мы так близко, так близко к финалу.
И руки Энджела, его кожаные водительские перчатки, отпускают ее. Он вскакивает, делает шаг назад, оказывается ступенькой ниже и говорит:
– Питер предупреждал меня.
Переводя взгляд с Мисти на толпу, идущую к ним, снова на Мисти, Энджел говорит:
– Я просто хочу понять, что происходит.
Руки хватают ее за плечи, хватают под мышки, тянут наверх.
А Мисти… Мисти может сказать лишь:
– Питер был гей?
Ты что, гей?
Но Энджел Делапорте пятится, спотыкаясь, спускается вниз по ступенькам. Он спускается на этаж, продолжая кричать им вслед:
– Я иду в полицию!
Он кричит во весь голос:
– Правда в том, что Питер пытался спасти всех от вас!
23 августа
Ее руки – свободно болтающиеся кожаные веревки. Ощущение такое, будто шейные позвонки стянуты ссохшимися сухожилиями. Воспаленные. Стертые, изъязвленные. Плечи свисают с хребта у основания черепа. Мозг – черный камень, спекшийся в голове. Ее лобковые волосы вновь отрастают, чешутся и плодят прыщи у катетера. Поставив перед собой новый холст, новый лист бумаги, Мисти берет карандаш или кисточку, и не происходит решительно ничего. Мисти заставляет свою руку двигаться, создать хоть что-нибудь, и выходит каменный дом. Розовый сад. Ее собственное лицо. Ее дневник-автопортрет.