Дневник
Шрифт:
Серебряные столовые приборы, здоровенные, словно садовые инструменты, старинные бутылки с вином, портреты Уилмотов – все осталось на месте, ничего не украдено.
Выйдя из душевой, Мисти набирает мамашин номер в Текумсе-лейк, но на линию выходит диспетчер гостиницы. Он говорит, что кабель поврежден, но его скоро починят. Внутренний телефон по-прежнему работает. Мисти просто не может позвонить на материк.
Когда она встает на колени и шарит под половиком, конверта со скопленными чаевыми там нет.
Таббино кольцо с перидотом. Бабушкин деньрожденский подарок.
Предупреждение,
Все эти спрятанные послания, оставляемые людьми, чтобы их не забыли. Все мы находим способы поговорить с будущим. Мора и Констанс. «Ты умрешь, кода они высосут тебя».
Проникнуть в номер 313 достаточно просто. Когда-то Мисти работала горничной – Мисти Уилмот, королева ебучих рабов. Она знает, где найти общий ключ. Комната на двоих, с огромной двуспальной кроватью и видом на океан. Меблировка точно такая же, как в остальных номерах. Письменный стол. Стулья. Комод. На багажной стойке – открытый чемодан кого-то из летней публики. В шкафу висят слаксы и травчатый шелк. На стальной перекладине шторки в ванной – влажное бикини.
Для протокола: это наилучшим образом наклеенные обои, какие только Мисти видела в жизни. Плюс к тому, сами обои весьма недурственны – пастельные зеленые полоски, перемежающиеся с рядами розовых центифолий. [48] Узор, который выглядел старинным уже в тот день, когда его отпечатали. Обои специально облиты чаем – якобы пожелтели от времени.
Вот только слишком уж они идеальны. Нигде ни зазора, ни нахлеста – все прямо и ровно, от пола до потолка. Швы подогнаны слишком точно. Это определенно сделал не Питер.
48
столистая махровая роза (Rosa centifolia).
Не ты. Дорогой милый мой лентяй Питер, никогда не воспринимавший всерьез никакое искусство.
Что бы Питер ни оставил здесь, какие бы граффити ни наспреил на стенах, прежде чем заштукатурить дверь номера – все это исчезло. Питерова скромная капсула времени, а может, и бомба замедленного действия – люди острова Уэйтенси уничтожили ее. Точно так же, как миссис Терримор стерла послания в библиотечных книжках. Как сгорели дома на материке. Почерк «ПОТСа».
Как убили Энджела Делапорте. Зарезали насмерть. Во сне.
В постели Мисти. В твоей постели. Ничего не украдено, никаких следов взлома.
Для протокола: сюда в любой миг может проникнуть летняя публика. Зайти и увидеть Мисти, которая прячется здесь, сжимая в руке окровавленный нож.
Мисти поддевает шов зазубренным лезвием и отдирает полоску обоев. Используя острие, отдирает другую. Отдирая третью – широкую, длинную, – Мисти читает:
– …люблю Энджела Делапорте, и мне очень жаль, но я не собираюсь умирать за…
И для протокола: это совсем не то, что она хотела найти.
24 августа, еще позже
Вся стена ободрана, все старые центифолии и бледно-зеленые полоски валяются на полу рваной кучей, и вот что оставил Питер на память
Вот что ты оставил.
– Я люблю Энджела Делапорте, и мне очень жаль, но я не собираюсь умирать за наше дело.
Слова, написанные круг за кругом вдоль по стенам, говорят:
– Я не дам вам убить меня, как вы убивали всех мужей художниц, начиная с Гордона Кинкейда.
Пол завален обрывками и лентами обоев. Запорошен ссохшимся клеем. Из коридора доносятся голоса, и Мисти примерзает к месту и ждет. Ждет, что сейчас летние люди откроют дверь в свой разоренный номер.
Вдоль по стенам написано:
– Мне уже наплевать на наши традиции.
Слова говорят:
– Я не люблю Мисти Мэри, но она не заслуживает, чтобы ее истязали. Я люблю наш остров, но мы должны найти новый способ спасти свой образ жизни. Мы не можем и дальше истреблять людей.
Слова:
– Это ритуальное массовое убийство, и я не желаю быть соучастником.
Летняя публика… Их вещи погребены – багаж, косметика, темные очки. Погребены рваным мусором.
– К тому времени, как вы это найдете, – гласят письмена, – меня здесь не будет. Я уезжаю сегодня ночью с Энджелом Делапорте. Если вы читаете это, то мне очень жаль, но уже слишком поздно. Табби ждет лучшее будущее, если ее поколению придется пробиваться самому.
Послание, что было скрыто под обоями, гласит:
– Я чувствую глубокую вину перед Мисти.
Письмена гласят:
– Это правда, что я ее никогда не любил, но я не настолько ее ненавижу, чтоб довести наш план до конца.
Ты написал:
– Мисти заслуживает лучшего. Папа, пора нам ее отпустить.
Снотворное, которое, по словам детектива Стилтона, принял Питер. Рецепт, который никто не выписывал. Чемодан, который он собрал и засунул в багажник. Питер собирался уехать. Уехать с Энджелом.
Ты собирался уехать.
Кто-то напичкал его снотворным, усадил в машину с работающим мотором и оставил там, в гараже. Чтобы Мисти его нашла. Этот кто-то не знал про чемодан, приготовленный для побега. Не знал, что бензобак наполовину пуст.
«Папа». Хэрроу Уилмот. Питеров отец, который, как предполагается, умер. Еще до рождения Табби.
Вдоль по стенам написано:
– Не показывайте людям работу Дьявола.
Слова гласят:
– Уничтожьте всю ее живопись.
Чему тебя не учат в художественном колледже, так это тому, как придать смысл кошмару.
Послание подписано: Питер Уилмот.
25 августа
В «Столовой Дерева и Злата» бригада островитян развешивает Мистины работы, все до одной. Но не порознь – картины подогнаны тютелька в тютельку, бумага и холст, так что получается длинная фреска. Коллаж. Он скрыт от глаз занавесом, и бригада, собирая его, оставляет на виду лишь один ряд картин – который выкладывает в данный момент. Что получается в целом, сказать невозможно. Одна деталь – вроде ветка дерева, хотя скорее всего рука. Другая напоминает кусок лица, а может быть, облака. Это массовая сцена, или пейзаж, или натюрморт из цветов и фруктов. Закончив выкладывать очередной ряд, бригада сдвигает занавес.