Дневник
Шрифт:
Святой Симеон был канонизирован за то, что стоял на вершине столпа, открытый всем стихиям, пока не сгнил заживо.
Мисти говорит:
– Я закончила.
И ждет нового листа бумаги, нового холста.
Слышно, как доктор снимает с мольберта готовую картинку. Он говорит:
– Изумительно. Абсолютно вдохновенно.
Его голос постепенно затихает, пока он несет картинку в другой конец комнаты. Слышно шуршание – доктор пишет на обороте номер карандашом. Слышен шум океана снаружи, шипение и плеск волн. Доктор ставит картинку на пол, рядом с дверью, потом его профессиональный рассудительный голос возвращается,
– Что вы хотите – снова бумагу или, может быть, холст?
Это не имеет никакого значения.
– Холст, – говорит Мисти.
Мисти не видела ни одной своей работы с тех самых пор, как погибла Табби. Она говорит:
– Куда вы их уносите?
– В безопасное место, – говорит доктор.
Ее месячные опаздывают уже на неделю. От недоедания. И ей не нужно мочиться ни на какие тесты. Питер давным-давно сделал свою работу, вынудив ее оказаться здесь.
И доктор говорит:
– Можете начинать.
Его пальцы обхватывают ее руку и тянут, пока та не прикасается к шершавой, туго натянутой ткани, уже промазанной клеем из кроличьей кожи.
Ессеи, говорит доктор, изначально были сектой персидских отшельников, поклонявшихся солнцу.
Отшельники. Затворницы. Вот как стоит называть женщин, которых живьем замуровывали в подземельях соборов. Замуровывали, чтобы вдохнуть в здание душу. Безумная профессиональная легенда строителей. Людей, которые замуровывают в стены бутылки виски, женщин и кошек. Людей вроде ее мужа.
Вроде тебя.
Мисти – в капкане своего чердака, прикована к месту увесистой шиной. Дверь постоянно запирают снаружи. Доктор всегда готов всадить в нее шприц, если она вдруг вздумает рыпаться. О, Мисти могла б написать роман про затворниц.
Ессеи, рассказывает доктор Туше, жили вдали от нормального мира. Они закалялись, терпя болезни и пытки. Они бросали свои семьи и собственность. Они добровольно страдали, веруя в то, что бессмертные небесные души испытывают соблазн сойти вниз и принять физическую форму, чтобы заниматься сексом, напиваться, обжираться, принимать наркотики.
Ессеи были наставниками юного Иисуса Христа. Они были наставниками Иоанна Крестителя.
Они называли себя лекарями и творили все чудеса Христовы – излечивали больных, воскрешали мертвых, изгоняли бесов – за много столетий до чуда Лазаря. Джайны превращали воду в вино за много столетий до ессеев, которые делали это за много столетий до Иисуса.
– Можно повторять одни и те же чудеса вновь и вновь, главное, чтобы про них уже все успели забыть, – говорит доктор. – Вы должны это помнить.
Подобно тому, как Иисус Христос называл себя камнем, отвергнутым каменщиками, отшельники-джайны называли себя бревнами, отвергнутыми всеми плотниками.
– Их идея заключалась в том, – говорит доктор, – что визионер должен жить отдельно от нормального мира и отвергать удовольствия, комфорт и конформизм, чтобы установить контакт с божественным началом.
Полетта приносит ленч на подносе, но Мисти не хочется пищи. С закрытыми глазами она слышит, как шумно ест доктор. Скрежет ножа и вилки по фарфоровому блюду. Дребезжание кубиков льда в стакане воды. Доктор Туше говорит:
– Полетта?
Сытым-пресытым голосом доктор Туше говорит:
– Вы не могли бы унести вон те картинки, что у двери, и сложить их вместе с остальными
В безопасном месте.
Воздух пахнет ветчиной и чесноком. И чем-то шоколадным – тортом или пудингом. Явственно слышно, как доктор жует, слышатся скользкие звуки глотков.
– Особенно интересно, – говорит доктор, – взглянуть на боль как на духовный инструмент.
Боль и депривация. Буддистские монахи сидят на крыше, постясь и изнуряя себя бессонницей, пока не достигнут просветления. В изоляции, открытые солнцу и ветрам. Сравните их со св. Симеоном, что сгнил на своем столпе. Или с многовековой традицией стоящих йогов. Или с коренными американцами, пускавшимися в странствия на поиски предметов собственных видений. Или американскими девушками девятнадцатого века, из набожности морившими себя голодом до смерти. Или св. Вероникой, питавшейся только пятью апельсинными зернышками, в память о пяти ранах Христовых. Или лордом Байроном, постившимся, чистившим кишечник и совершившим свой героический заплыв через Геллеспонт. Романтическим аноректиком. С Моисеем и Илиёй, постившимися, дабы им были явлены видения, как сказано в Ветхом Завете. Английскими ведьмами семнадцатого века, постившимися, чтобы насылать чары. Или танцующими дервишами, изнуряющими себя, чтобы достичь просветления.
Доктор все трещит и трещит без умолку.
Все эти мистики, во все эпохи, по всему миру – все они находили свой путь к просветлению в физическом страдании.
А Мисти все рисует и рисует.
– И здесь есть один интересный момент, – говорит голос доктора. – Оказывается, наш мозг физиологически расщеплен, расщеплен на две половинки, словно грецкий орех.
Левая половина вашего мозга отвечает за логику, язык, вычисления и рассудок, говорит доктор. Именно эту половину люди воспринимают как свое неповторимое «я». Это – сознательная, рациональная, повседневная основа нашей реальности.
Правая половина вашего мозга, продолжает доктор, это центр вашей интуиции, ваших эмоций, способности к проникновению в суть явлений и распознаванию образов. Вашего подсознания.
– Ваше левое полушарие – ученый, – говорит доктор. – Ваше правое полушарие – художник.
Он говорит, что люди выстраивают свою жизнь левой половиной своего мозга. И лишь от сильнейшей боли, жуткого расстройства или тяжелой болезни их подсознание может просочиться на поверхность. Когда человек травмирован, болен, подавлен или скорбит по кому-то, правое полушарие может на мгновение, на вспышку одержать верх и дать человеку доступ к божественному вдохновению.
Вспышка вдохновения. Мгновение прозрения.
Французский психолог Пьер Жане называл это состояние «снижением ментального порога».
Доктор Туше говорит:
– Abaissement du niveau mental. [41]
Когда мы измотаны, или подавлены, или голодны, или больны.
Согласно немецкому философу Карлу Юнгу, это состояние позволяет нам подключиться к всемирному континууму знаний. Мудрости всех людей, накопленной за все времена.
41
Снижение ментального порога (фр.).