Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
— Поезжай на восток.
— Зачем?
— Надо, дело есть, один полет сделать.
— Не поеду.
— Почему?
— Не привык так, налетом. Работу большую могу сделать, только дайте время, а на раз не пойду.
— Боишься марку потерять?
— Вот именно.
— Реноме?
— Да, реноме.
— Пиши мотивированную записку об отказе.
Написал. А вообще туда поехать поработать надо. Вот летом поеду. Только поездом долго, хочу смотать воздухом. Прошлый раз мы до Хабаровска летели около двадцати часов. Сейчас мне будет очень некогда: хочу смотаться за 16 часов.
Он подумал, подсчитал в уме и, улыбаясь, сказал:
— А может быть, и в 15 часов уложусь.
— А машина?
— Что ж машина! Начинаю собирать. У меня сейчас нет машины. Развалилась. Вот я и стреляю потихоньку, как барахольщик. На одном заводе мне обещали крылышки дать, я им сразу и задание дал бачки поставить. Бачки заказал по блату на другом заводе. Фюзеляж выжму из Журавлева. Моторы возьму на испытание на заводе… С миру по нитке…
— Так это же все арапство.
— Чистейшей воды. Но до поры, до времени. Можно собирать на арапа, но готовиться и лететь на арапа нельзя. Тут надо все делать наверняка.
— А что тебе даст этот полет?
— Во-первых, чисто технический авиационный результат будет весьма солидным. Во-вторых — тогда можно будет через год податься и вокруг шарика.
— Что?! (я опешил)
— Да, да. Вот давай подсчитаем. Сколько Юз летел, я не помню?
— Кажется за 82 часа… (я ошибся: Юз летел 91 час).
— Сильно! Но побить можно. (Видно было, что расчет он делал впервые, со мной, вот в этот вечер). Посадки займут много времени. Садиться по утвержденной трассе надо в Москве, Омске, Номе, Нью-Йорке, Париже. Значит, четыре заливки. Сколько каждая может продолжаться?
— Часа два.
— Возьмем три. Итого — двенадцать.
— В Номе аэродром маленький.
— Это важно. Размеры не помнишь?
— Нет. Помню, что Леваневский хотел лететь от Нома напрямую в Нью-Йорк, а потом побоялся, что длины не хватит для полной нагрузки.
— А сколько в Щелкове бежал?
— Много. С верху горки и до, знаешь, выхода из штаба.
— Ну вот. А я снизу горки и оторвался у первого ангара. Нет, вылезу из Нома. Так, подожди. Заправки — 12 часов. Часов 10 надо иметь в запасе. Следовательно -22 часа, остается шестьдесят. Расстояние 22 500 км. Так. Если держать все время 400 км/ч — что с копейками или без копеек — то рекорд уже бит. А можно пройти и быстрее.
Он воодушевился этой идеей. Пошли в кабинет, к карте.
— Из Москвы — на Омск, оттуда напрямую через Якутию в Ном. Там через Америку в Нью-Йорк. Океан? Да, пожалуй лучше вылетать не из Москвы, а из Нью-Йорка.
— Почему?
— 7500 км. над водой — это не шутка.
— Якутия — тоже вещь.
— Да, но там над землей! Над водой надо лететь на свежих моторах. Ну, а от Парижа до Москвы — пустяк, туту как дома. Раз плюнуть! Лететь надо троим. Три летчика — каждый чтобы штурманить мог.
— Так ты и доверишь одному!
— Одному нет, а двоим — да. Когда я буду вести — пусть оба спят.
— А ты откуда такой штурман-связист?
— Эге, ты знаешь, я у себя на заводе поставил ключик и барабаню каждый день. Выберется чуть позже время — поеду в НИИ изучать радиокомпас. Сам себя буду хозяин, не буду кричать: «Миша, Мишенька!! Ну найди мне на минутку эту станцию. На одну секундочку!»
— А у меня лучше есть маршрут…
Оживился, заинтересовался.
— Какой?
— Вокруг, через два полюса.
Он задумался на минуту:
— А что это даст? На скорость тут жать нельзя. Да и чесать на юге ой много (он подошел к карте) — от Огненной Земли 40о, да до Австралии 40о. Нет, это не работа.
— Ну иди. Уже два. А мне завтра летать.
— Куда?! Ты же больной!
— Ничего, отлежался. На высоту надо.
— Соскучился?
— Какое! Знаешь, я недавно смотрел отчеты наших летчиков (их четыре). Так они все налетали на высоте меньше половины моего в этом году. У меня как-то получается — что ни полет, то на высоту.
— Раза два в неделю ходишь?
— Я тебе говорю — каждый полет. И все 10, 11, 10, 11 км. Вот под выходной ходил (как раз и простудился, t= -48°). Так я сразу четыре задания в один полет выполнил: скороподъемность, потолок, километраж, и скорость на снижение до земли. Вчера мне лаборант звонил: «Знаете, Владимир Константинович, все точечки, как в теории получились, никакой средней выводить не надо — вот это работа!». Всё удивляется.
Вчера вечером в редакцию заехал Папанин.
— А где Лев, почему не видно?
— Лежит пластом, болен.
— Что ты говоришь? Эх, уже первый час! Если бы не так поздно, я бы заехал к нему.
Сегодня Лев мне говорит:
— Звонил сейчас Папанин. Спрашивает, как здоровье, не надо ли чего?
30 декабря
Заворачиваются интересные дела с Финляндией. Они отвергли наши предложения, посему переговоры были прерваны. 26-го финны обстреляли наши погранвойска из орудий. Это у нас в редакции стало известно в 12 ночи. В 1:30 ночи ушел домой. Только пришел, еще в пальто — телефон:
— Немедленно к Ушеренко, Бегом!
Прихожу.
— Садись делать полосу откликов на ноту Молотова. Вот нота. Отклики можно делать порезче, чем нота.
Разослал людей по заводам. Митинги были в 3–4. В шесть все сдал, в семь сверстал, в 8:20 кончили газету.
28-го финны ответили базарной нотой. Молотов ответил очень резко. В «Красной Звезде» был опубликован приказ по войскам Ленинградского военного округа, в котором говорилось: «в случае новой провокации — отвечать огнем, вплоть до уничтожения стрелявших».