Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
— О чем бы ты написал в газету?
— Не знаю. Вот разве о ночном бое. Часто приходилось, знаешь, иногда до двадцати машин ночью поднимал в бой. Вот проблема: не стукнуть своего, не подстрелить его случайно. Очень сложная задача. Ничего, решили.
27 декабря
Хочется записать несколько замечаний об отношении летчиков к бренной человеческой жизни. Постоянно видя смерть рядышком, они привыкли относиться к ней, говоря языком земного человека, бравируя и цинично.
Впервые я столкнулся с этим сидя на квартире у бывшего начальника штаба Щелковской бригады Аркадия Маркова. Он показывал мне фотоальбом аварий и с явным и искренним оживлением повествовал об обстоятельствах гибели друзей.
Чкалов рассказывал, что когда погиб знаменитый летчик Анисимов, он подошел к месту гибели, взял в руки мозги друга, понюхал и сказал: «вчера не пил» и пошел прочь. Рассказывал просто, как обычную вещь.
Павел Головин, повествуя о разбившихся, спокойно и весело говорил «Покойник Леваневский, летая там-то..»
Коккинаки рассказывал как-то о том, как он с Адамом Залевским был на аэродроме в Детском селе. При них происходили прыжки. И вот у двоих парашюты не раскрылись. Адам даже затрясся от удовольствия: «Ну вот — сейчас цирк будет». И очень обиделся, когда раскрылись. Поверхностно судя — Адама над немедля гнать из партии, а на самом деле — добрейший человек, на редкость отзывчивый товарищ.
Да и сам Владимир грешен по этой части. Когда я был у него 24 декабря, он, между прочим, говорил о том, что у них в летной группе освободилось одно место — летчик разбился.
— Летчик он был так себе: по блату устроился на завод, по блату и убился…
Володя считал это вполне естественным и натуральным. Позавчера, читая мне по телефону один рассказик, он чрезвычайно убивался, когда оный мне не понравился. Сам он считал его удачным и читал с явным удовольствием. Речь шла о летчике, который разбился. Вытащили его мешком костей. Все считали его безнадежным, и поэтому доктора отдали его для практики резания и сшивания своим подручным. И все страшно удивились, когда тот выжил. Но сшили его плохо. Володя, смакуя, описывал, какой у него стал безобразный нос, нелепые уши и перекроенная физиономия. «С тех пор он не любил врачей» — так кончался рассказ.
И с трудом я мог ему объяснить, что этот рассказ произведет гнетущее впечатление на читателя. Он не столько понял меня, сколько поверил мне.
— Ишь ты, — говорил он. — А я считал, что все это на самом деле смешно.
1941 год
2 января 1941 года
Вот и еще Новый год. Встречали его довольно весело в Центральном Доме работников искусств. За столом были Федя Решетников, Саша Погосов, Миша Марков, художники Мизин, Низкий, Корнейчук, побыл немного Герасимов.
Была довольно веселая лотерея. Художник Федор Богородский выиграл трусы и тут же на сцене натянул их на брюки, пожадничал, пошел еще раз по чужому билету и получил шкалик молока с соской. Смирнов-Сокольский огреб кролик в клетки и в испуге пятился, Файер выиграл колотого здоровенного гуся, какая-то перезрелая дама отхватила рейтузы и сорочку и ходила по всему залу, показывая их добротность. Михоэлс — приданое для новорожденного, причем ему все распашонки, пеленки и прочее выдавали по штуке, Хромченко — стульчик для малыша (но без горшка, хотя и с дырой), Рейзен — выиграл слона и т. п. и т. д.
До одури танцевала Тамара Ткаченко, до неприличия лезла на Сашку Регина Лазарева.
Миша Марков рассказывал еще подробности посадки «Сибирякова» на камушки.
— Если бы чуть растерялся — было бы как с «Малыгиным». Бердников шляпа, он у меня был помом.
Ругал Бадигина: «Ну это вооще случайный человек в Арктике»
Говорил, что собирается писать продолжение «Дома трудолюбия». Я похвалил книгу и посоветовал дать жизнь, но без походов «Сибирякова» и «Челюскина».
— Нет, только не о них.
Поговорили о том, что исчезает романтика Арктики:
— Да.
31 декабря у нас была напечатана рецензия Анны Караваевой на книгу В.Швейщер «Сталин в туруханской ссылке». Там есть фразы «…автор воспоминаний рассказывает, что в маленькой сибирской избушке была написана вторя часть книги „Марксизм и национальный вопрос“, которая была впоследствии выкрадена и, к сожалению, до сих пор не найдена…» и «…на столе лежала книга Розы Люксембург, которую Иосиф Виссарионович читал и переводил на русский…»
В связи с этим на летучке 31 декабря выступил Константинов, который рассказал:
— Вчера дежурный член редколлегии т. Ярославский позвонил по поводу рецензии товарищу Сталину и спросил, верно ли упоминание о второй части книги «Марксизм». Т. Сталин подтвердил: «Да, такая работа была действительно мною написана. Я ее послал из Курайки, но она в дороге была утеряна и действительно до сих пор не найдена».
— Интересна и ссылка на книгу Р.Люксембург. Мы знали, что т. Сталин читает на грузинском, греческом, латинском, сейчас подтверждается, что он уже тогда владел немецким.
Сегодня вечером в редакцию пришел Александр Корнейчук, весь в улыбке, с папкой, где лежала рукопись его новой пьесы комедии «В степях Украины» (из жизни колхозного села). Развернув папку, он достал из нее другую, с тесемками, развязал их, достал листок и подал нам.
Эстеркин, Трегуб, я взяли, читаем. Обалдели! Листок плотной глянцевитой бумаги, вырванной из блокнота (размером на 1/3 меньше тетрадной страницы), исписан с одной стороны и на треть другой синим карандашом, косым почерком.
В нем значилось (привожу почти текстуально, вряд ли совру):
«Многоуважаемый Александр Евдокимович!
Прочел Вашу „В степях Украины“. Штука получилась художественно-ценная, веселая-развеселая. Даже слишком веселая. Боюсь, что за разгулом веселья читатель (зритель) может не увидеть содержания.
Между прочим, я внес две поправки на 68 странице. Это для большей ясности.
Привет!
И. Сталин. 28.12.40.»
Вот так штука!
— Давайте 68 страницу.
Вставки — дважды по одной фразе — тоже карандашом, но черным. У автора было (по памяти пишу): «…все сейчас с гектара вноси..», Сталин зачеркнул «с гектара» и сделал «…все сейчас вноси с гектара, независимо от роста поголовья…» (что-то в этом духе). И рядом, где говориться «…ишь, как им из Кремля видно…» он добавил: «…разводи сколько хошь, чего угодно, дополнительно платить не надо…»