Дневники Адриана Моула
Шрифт:
Понедельник, 3 августа.
Грузчики согласились на арбитраж. Если повезет, Пандора рассчитывает к четвергу быть дома.
Вторник, 4 августа.
Перед грузчиками забрезжил компромисс. Пандора держится на финиках и мятных лепешках.
Среда, 5 августа.
Тунисские грузчики прекратили забастовку и вышли на работу. Пандора возвращается домой в ПЯТНИЦУ ВЕЧЕРОМ!
Четверг, 6 августа.
Папа отказался оплачивать счета за разговоры с Тунисом. Линия связи прервана.
Пятница, 7 августа.
Луна в первой четверти.
Позвонил
Самолет Пандоры вылетел благополучно. К полуночи будет дома.
Суббота, 8 августа.
В 7 утра с вокзала Сент-Панкрас позвонила Пандора. Сказала, что задерживается с прибытием, потому что в районе Флитвика электрифицируют железную дорогу.
Я оделся, пошел на станцию, купил перронный билет, два часа одиноко мерз на второй платформе. Вернувшись домой, нашел записку от Пандоры: "Адриан, должна сознаться, что очень огорчена твоим очевидным безразличием к моему возвращению. Я так ждала преисполненной чувств встречи на третьей платформе, но, увы, видно, не судьба. Адью, Пандора".
Пошел к ней. Все объяснил. Преисполненная чувств встреча за сараем, где ее отец держит инструменты.
Вторник, 11 августа.
Получил еще одну открытку от мамы: "Дорогой Эйди, ты и представить себе не можешь, как я по тебе скучаю. Инстинкт материнства не угас. Я знаю - ты видишь в моей связи с Бимбо угрозу себе, но, право же, Эйди, тебя она не должна волновать. Бимбо всего лишь удовлетворяет мои сексуальные потребности, и не более. Покажи, что ты уже взрослый, Эйди, и поезжай с нами в Шотландию. С любовью, Полина (мама). P. S. Отпуск у нас с пятнадцатого. Выезжай поездом Лондон - Шеффилд в восемь двадцать две".
Почтальон сказал, что будь мама его женой, он бы ее как следует вздул. Плохо он мою маму знает. Ее только кто пальцем тронь, она сама кого хочешь вздует.
Четверг, 13 августа.
Пятнадцатого папа едет в Скегнес. Арендовал четырехместный туристский фургон. Берет с собой Дорин с Максвеллом и приглашает меня!
Но если я соглашусь, все ведь подумают, что Дорин - моя мать, а Максвелл - брат. Еду в Шотландию!
Пятница, 14 августа.
Последний трагический вечер с Пандорой. Оба поклялись хранить друг другу верность. Уложил все вещи. Собаку отвез к бабушке вместе с четырнадцатью банками собачьих консервов и мешком собачьих галет.
Суббота, 15 августа.
Полнолуние.
Папа, Глиста Сушеная и Максвелл проводили меня на станцию. Папа и не подумал обидеться, что я решил ехать в Шотландию, а не в Скегнес. Напротив, даже доволен, кажется.
В Шеффилде меня встретили мама и хмырь Люкас. Мама резко похудела и стала одеваться не по возрасту молодо. А хмырь Люкас влез в джинсы! Пузо висит. Всю дорогу до Шотландии я притворялся спящим. Люкас лапал маму, даже сидя за рулем. Остановились в месте, именуемом Лох Лабнейг. Лежу в постели в бревенчатом домике. Мама и Люкас отправились в деревню за сигаретами. Во всяком случае - так мне сказали.
Воскресенье, 16 августа.
Живем на берегу озерца в сосновом бору. За домиком торчит гора. Заняться нечем. Скучища смертная.
Понедельник, 17 августа.
Устроил постирушку в бревенчатой прачечной. Познакомился с американским туристом по имени Хэмиш Манчини. Он мой ровесник. Его мама проводит здесь свой четвертый медовый месяц.
Вторник, 18 августа.
Весь день шел дождь.
Среда, 19 августа.
Написал открытки. Звонил Пандоре с оплатой абонентом. Ее отец отказался оплачивать разговор.
Четверг, 20 августа.
Играл в карты с Хэмишем Манчини. Его мать и отчим с моей мамой и ее любовником отправились на машине смотреть водопад. Тоже мне - удовольствие!
Пятница, 21 августа.
Пошел за две с половиной мили в Каландер купить шоколадку. Заскочил в "игровые автоматы". Вернулся, выпил чаю, позвонил Пандоре с оплатой абонентом. Она все еще любит меня, я все еще люблю ее. Лег спать.
Суббота, 22 августа.
Последняя четверть Луны.
Ходил смотреть могилу Роб Роя. Посмотрел, пошел назад.
Мама подружилась с мистером и миссис Болл. Их дочь - писательница. Я спросил, как она стала писательницей. Миссис Болл объяснила: дочь в детстве уронили головой на пол, и с тех пор она "малость с приветом".
Сегодня день рождения миссис Болл, они ввалились к нам праздновать всей компанией. Я жаловался на шум в час ночи, в два часа ночи, в три утра и в четыре утра. В пять утра им взбрело в голову залезть на гору. Я указал им на то, что они вусмерть пьяны, чересчур стары, необучены, нетренированы, не знакомы с техникой выживания в горах, не снабжены аптечкой первой помощи, прочной обувью, компасом, картой и запасом горячих калорийных напитков.
Мои увещевания остались втуне. Они все полезли в гору, а к половине двенадцатого спустились и жарили яичницу с беконом.
Сейчас, когда я пишу эти строки, мистер и миссис
Болл катаются по озеру в байдарке. Не иначе как наркоманы.
Воскресенье, 30 августа.
Едем домой. Вот отрывок из моих "Размышлений о Шотландии", записанных на шоссе номер шесть при скорости 120 миль в час:
"Величественные клубы тумана расходятся, обнажая величественные пики Шотландии во всем их величии. Тень, скользящая в полупрозрачном небе, оказывается орлом, этим величественным хищником. Выпустив когти, он садится на озеро, взрывая величественный поток бурных вод".
Я, пожалуй, малость пережал с "величественным". Но читается, по-моему, недурно. Пошлю в Би-би-си, когда закончу.
До дому добрался в шесть вечера. Очень устал. Писать больше не могу.
Вторник, 1 сентября.
Мистер Сингх должен уехать в Индию позаботиться о престарелых родителях. Поэтому Берту велено перебираться обратно в свою грязную вонючую халупу! Мистер Сингх, мол, не может оставить женщин одних с ним в доме! Вот болван-то, а? Берт даже не обиделся - это, говорит, "просто комплимент".