Дневники св. Николая Японского. Том V
Шрифт:
За Обедней сегодня в первый раз диакон читал Евангелие на облачальном месте. Так вперед всегда и будет, чтобы Евангелие было слышно всем; с амвона же, при слабом голосе японцев диаконов, Евангелие почти никому до сих пор слышно не было как следует. И за всенощной с этого времени священник будет читать Евангелие на средине церкви, как то делается в иных и русских Церквах (так читаемо было Евангелие в Николаевске, в Соборе, когда я зимовал там с 1860 на 1861 год, при Высокопреосвященном Иннокентии).
Днем были из русских: 1) капитан из Владивостока, Илья Ефимович Иванов, жаловавшийся, что в Нагасаки нет русского священника, тогда как почти всегда там человек триста русских, кроме судов; много больных, лечащихся там, умирают — отпеть некому; печально стало; действительно, нужно бы туда выхлопотать священника на тех же основаниях, как в Ханькоу; но кому должна принадлежать инициатива этого дела? Мне кажется, Консульству в Нагасаки с посланником, быть может, с адмиралом Порт—Артура. Капитан потом еще приезжал на вечерню в Собор, и ему очень понравилась служба у нас. 2) «Евгений Генрихович Спальвин, оставленный при Императорском Санкт—Петербургском Университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре Японской словесности». Двадцати семи лет красивый молодец, родом — латыш, лютеранин; приехал на год–два, может, и больше, для изучения японского языка; поселился в Коисикава и уже нанял себе учителя. Видно, что очень серьезный молодой ученый.
О. Семен Юкава рассказал про свое путешествие в Хокода, Ибараги- кен, преподать таинство покаяния и приобщения Святых Тайн тамошним христианам: Екатерине Сакамото, шестидесяти лет; ее дочери, Марфе Сакамото, двадцати пяти лет, которая в Токио крещена мною, когда ей было всего сорок дней от рождения и которая с тех пор не была в Церкви и видела только раз в жизни случайно проходившего и сказавшего проповедь в Хокода катихизатора; оказалось, однако, что учение от Екатерины она усвоила и была всегда религиозной; ныне она за язычником, и у нее двое детей еще не крещеных; Вере Исикава и ее мужу Александру; Вера, по отцу Иимура, воспитанница нашей Женской школы; вышла за язычника, но мужа привела ко Христу; он крестился в Церкви Коодзимаци, когда служил здесь в банке; ныне он в Хокода тоже чиновником от своего банка. Всего четверо христиан, и они заброшены были по совершенной неизвестности о них. Оказалось, однако, что благодать Божия хранила их. Екатерина Сакамото накопила пять ен и прислала их о. Семену на Церковь, или на бедных, по его усмотрению; вследствие этого мы узнали о них; я послал о. Семена посетить их и преподать таинства; он нашел их очень благочестиво настроенными и хранящими уставы Церкви. Так–то Господь заботится о своей Церкви лучше, чем мы!
К вечерне, в шесть часов, звонили по–праздничному, в большой колокол с перезвоном. После вечерни — Малое повечерие.
12/24 апреля 1899. Великий Понедельник.
С шести утра — утреня, кончившаяся в семь с четвертью, после чего непосредственно была панихида по рабе Божией Анне Кванно, которой сегодня девятый день; служили соборне — со мною четыре священника, пел полный хор.
С десяти — Литургия, кончившаяся в половине первого пополудни, даже несколько позже. — С шести вечера — Великое повечерие, продолжавшееся до семи.
На службах — почти одни учащиеся; из города — очень мало.
Из Одавара пишет Петр Кураока, катихизатор, что вчера о. Павел Савабе крестил там двадцать семь человек. О. Петра Кано там нет — путешествует по Церквям. Дай Бог, чтобы все там было благополучно! Но что–то и сомнение закрадывается…
Из разных Церквей письма о крещениях; вообще довольно хорошая корреспонденция сегодня.
Был христианин из Сендая, Такахаси, отец Дарьи, вдовы Филиппа Судзуки. Посещал он свою дочь; при нем она перешла в Сука к Филиппу Узава учительницей в его школу; и он, отец, очень доволен, что возвращается домой один, без дочери с внучками — бедняк.
13/25 апреля 1899. Великий Вторник.
Утром пришло письмо от о. Мии, что отправятся они с Окамото прямо из Кобе в Владивосток, что духовное платье он заказал христианину, портному в Оосака, по образцам, взятым им здесь у о. Глебова (значит, ряса — гермафродит — ни пальто, ни ряса), что Окамото не желает в своем именовании в рекомендательных письмах никакого чина (должно быть, чтобы избежать «капитана» всего). Я запросил тотчас же телеграммой: «Шьется ли уже платье? Если нет, я здесь закажу своему портному». Получен ответ: «Шьется уже». Ладно; завтра спрошу телеграммой, «сколько стоит», и пошлю деньги. Хотел до ста ен употребить на этот предмет. Вероятно, будет дешевле, зато платье гермафродитское; ему же хуже. — Написал сегодня семь рекомендательных писем, завтра вдвое больше нужно настрочить. Прок–то будет ли?
О. Алексей Савабе сегодня пришел вместо отца своего и сказал, что он вчера, вернувшись из Одавара, сегодня отправился в Сиракава. О. Петра Кано в Одавара еще нет. Христиане опять в разладе; теперь, но словам Савабе, уже сторонники о. Петра не ходят в Церковь — «особенно женщины–де враждуют, как–то: Мария Такахаси», — больше, впрочем (кроме жены о. Петра), никого и не назвал, и эту — лучшую из всех христианок Одавара, знать, нужно было обнести! Грехи тяжкие! О. Павел Савабе и хорош, и в то же время — хоть брось! И чего только он, старый, добивается! Отчего не довести было христиан до окончательного примирения? Дело шло так хорошо. Нет, знать, интрига милей всего на свете! Оттого и ко мне не явился — совесть не чиста.
Игнатий Мацумото из Курури явился сюда на службу. Мысленно метил его в Одавара вместо Кано, а он жалуется на болезни: каждый год «какке» и частые головные боли. Вот беда–то! Людей хоть близко подходящих для священства хоть шаром покати! Кто невыносимо глуп, кто нестерпимо ленив, кто телом гнил. Хоть волком вой!
14/26 апреля 1899. Великая Среда.
Целый день писал рекомендательные письма господину Окамото вместе с о. Мии, которых сегодня написал пятнадцать–шестнадцать. О. Мии известил, что заказанное им духовное платье будет стоить ен семьдесят — тоже не стеснился!
На богослужениях читают теперь Евангелие по последнему исправлению. И плохой же перевод! Сколько еще нужно исправлять! Во многом, кажется, придется вернуться к старому; например, «любяй душу свою» у нас так и переведено «тамасии», а прежде было «иноци» (жизнь), и, кажется, так и нужно; держаться слишком узкого буквальничанья тоже ошибка; ведь по–гречески «психи» не единственно «душу», а и «жизнь», и сколько там еще значений в лексиконе! «Фудзёо–но син» (злой дух) тоже странно звучит, и нигде у других так не переведено. И прочее, и прочее.
15/27 апреля 1899. Великий Четверток.
Вставши в четыре часа, писал рекомендательные письма. Литургию служил о. Павел Сато соборне, и приобщались учащиеся. В семь с половиной был звон второго колокола, по которому собрались на предпричастное правило. В восемь часов был трезвон и кончились Часы. Я пошел в Церковь по трезвону и вернулся, когда началось приобщение, в десять часов, чтобы продолжать письма. После обеда я с прислугой очистил комнаты уехавших оо. Сергия и Андроника, чтобы отдать их на Пасхальную ночь христианам. Потом приготовился к чтению Страстных Евангелий; читал первое, шестое и двенадцатое; предварительно прочитал их по два раза; за всенощной читал без остановок, то есть без запинок. — Ученики наполовину стояли с своими книжками Евангелий и следили за чтением; и видно, что готовятся к этому — приисканы у них все двенадцать Евангелий. Пусть. Не буду запрещать; по крайней мере видно, что внимательны; а заставишь только слушать, быть может, и слушать не станут, а мечты разводить. Продолжалась служба с шести до девяти. Христиан из города было очень мало, так что совестно было пред двумя русскими, которые для этой службы приехали из Йокохамы, и все время стояли — последними вышли из Церкви.