Дни силы и слабости
Шрифт:
Матильда чувствовала себя вооруженной до ноздрей.
Во дворе лагеря собрались дети самых разных сортов. Долговязые, с очками, с младшими братьями-сестрами, с шумными родителями, пухлые с бабушками, тонкие с разведенными матерями. Плачущие. Смеющиеся. Скучающие. Все они сегодня должны были стать частью чего-то большого и могучего. Так обещали плакаты.
Первый облом случился на линейке. Ровно в девять утра детей построили ровной шеренгой. Все прекратили шуметь и начали жутко волноваться. Появилась музыка. Торжественная. От страха кто-то неподалеку описался, и его увели. Но музыка не стихала. Фанфары. Барабаны.
Матильда затаила дыхание.
Сейчас эта суровая с виду женщина решит ее судьбу. Такова традиция. Матильда внимательно изучила буклет о школьном лагере, который Сенк получил вместе с повесткой. Сложенная втрое бумажка с осенними листиками и улыбающимися преподавателями. В буклете было сказано, что торжество первого сентября отмечается по старой традиции. Главная Дама выберет Звонящую Девочку. Самую сообразительную. Самую миленькую. Которая будет звонить в колокольчик. Вот-вот должен был случиться какой-то коллективный инсайт.
Ястребиным взором Главная Дама изучала дрожащих новобранцев. Матильда гордо вскинула голову и приготовилась делать шаг вперед – ведь выберут именно ее. Она умнее всех! Она оказалась лучшей в списке тех, кто прошел IQ-тест. Выберут и посадят на плечо дяде, дадут колокольчик и надо будет звонить.
Но Главная Дама прошла мимо.
Сначала это вызвало легкую тревогу. Матильда успокоила себя. Мало ли, как выглядит вся процедура. Ничего страшного. Выбор Звонящей Девочки – непростая задача! Но буквально спустя пару минут произошло ужасное. Выяснилось, что Матильда по росту где-то посередине между главным дылдой и главным лилипутом. Проще говоря, средненькая. И из-за этого ее даже не рассматривали на роль Звонящей Девочки. Как будто не было никакой подготовительной кампании. Как будто никто не смотрел на результаты тестов.
Главная Дама молча вывела из строя самую низенькую, самую худенькую девочку и усадила ее на плечо выпускнику.
Ей дали в руки колокольчик. Музыка стихла.
Матильда не могла поверить своим глазам. Разве эта пигалица заслужила почетное место Звонящей Девочки? Разве рост значит больше, чем ум? «Разве дело в этом?!», – она изумленно уставилась на Сенка, требуя справедливости. Он всегда говорил, что «кто умнее, тот и выиграл». Но справедливость не восторжествовала. «Видишь, здесь выбирают тех, кого удобнее носить, – пожал плечами Сенк. – Вон, посмотри на выпускника. Этот шестнадцатилетний шкет сам еще мелкий, вдруг он тебя не поднимет».
Звонящая Девочка проехала вдоль публики, вяло размахивая колокольчиком. Выпускник старался ее не уронить, изо всех сил сжимая тонкие ножки в белых колготках. Так, что казалось, они вот-вот переломятся, и Звонящая Девочка с хрустом шмякнется на асфальт.
Матильда ждала этого момента. Справедливость может быть жестокой. Она выше добра и зла. Она эпична и беспощадна.
Но девочка не шмякнулась, и ноги ее не пострадали. Даже белые колготки не порвались, хотя должны были. Новые белые колготки! Пальцы выпускника, сжавшие икры Звонящей Девочки, должны были их надорвать. Или хотя бы помять. Или сделать хоть что-нибудь, чтобы Матильде было не так обидно.
«Не бери в голову, – сказал стоящий позади Сенк, – в этой стране всем насрать на твои способности, если они не соответствуют ожиданиям системы».
Остаток дня прошел в пассивном унынии. Главная Дама поздравила всех со вступлением в первый учебный год, обнадежила родителей и поблагодарила меценатов. Потом всех
Скучая, Матильда разглядывала людей вокруг. Детей мероприятие утомило, и они рвались на волю. Главная Дама пыталась их удержать строгими замечаниями. Она повесила на двери листик с расписанием занятий. После нее в комнату зашел старичок-учитель. Он представился, а потом начал рисовать что-то на белой доске. Маркер со скрипом рассекал гладкое пространство. Линии. Полосы. Черная линия встречается с красной.
Старичок рассказывал что-то об административном устройстве города Ж. Тема интересная, но Матильда плохо слушала. Она была оглушена тем, что все не так. Не так, как она мечтала. Справедливости нет. Еще и этот мальчик за соседним столом ни с того ни с сего достал из рюкзака бутерброд и уминает его, всем своим видом выказывая невоспитанность. Сейчас старичок заметит и сделает замечание. И отберет бутерброд. А потом дорисует на белой доске таблицу, впишет в нее строки про структуру органов власти и расскажет о финансовом контроле. Это обязательно. То же самое, что можно прочесть в энциклопедии, только нуднее и дольше. Ничего нового.
Матильда повернула голову и уставилась в окно. Снаружи была по-прежнему восхитительная погода. Начался обратный отсчет до конца учебного дня, когда придет Сенк и заберет ее домой. А тех детей, которые живут далеко и не могут каждый день ездить на учебу, уведут в специальное детское хранилище, где они будут есть и спать до следующего дня. А на выходных поедут к родителям.
Матильда вздохнула и принялась рисовать фломастером слона, прямо на столе, пока противный мальчик с бутербродом не увидел и не нажаловался учителю.
Потом в их комнату пришла женщина с острым подбородком, вытерла таблицы старичка на доске и написала вместо них примеры на вычитание. Матильда любила математику, но считать, сколько яблок останется в паровозе, если положить восемь и выкинуть три – это же детский сад. И если это актуально для других пятилетних мальчиков и девочек, то что она делает среди них?
Посреди урока женщина с острым подбородком, имени которой Матильда даже не запомнила, внезапно чего-то от нее потребовала: «Реймер! Встань и ответь, сколько яблок останется в паровозе, если…» На доске примитивные рисунки яблок перемежались числами и стрелочками. Матильда ответила – таким же нарочито скучным голосом, каким вещала женщина с острым подбородком. Пусть увидит себя со стороны. Но пародию восприняли всерьез. «Правильно», – Матильде разрешили сесть и не трогали до конца урока. С чувством юмора взрослым тоже не везет. Можно было возобновить рисование слона.
Женщина с острым подбородком не вызвала интереса у Матильды. Как и сменившие ее мужчина с глобусом и девушка со стопкой учебников, она не сказала ничего уникального. Ничего исключительного. Ничего такого, ради чего стоило бы здесь сидеть. Дома уютнее. Собаку можно гладить. А по вечерам приходит с работы Сенк и рассказывает ей, почему созвездия меняют свое положение на небе в разное время года. Или почему лист бумаги нельзя сложить больше семи раз. Или как ток, попадающий в лампочку, превращается в свет.