До февраля
Шрифт:
Змей смущенно поежился, совсем опустив голову, и сделал шаг назад.
Аня ойкнула и рывком развернула кресло, едва не вывалившись из него.
Она соскочила на пол и, часто дыша, всмотрелась в дверной проем. Рывком обернулась к окну, пытаясь понять, не приняла ли за отражение далекое движение на улице, и снова уставилась в черный прямоугольник коридора. Судорожно сглотнула, прислушалась и, поднеся ко рту телефон, тихонько сказала:
– Соф, я перезвоню.
Аня поводила пальцем по экрану, будто подбирая соответствующий обстоятельствам номер,
Аня тихонько стукнулась в дверь архива повыше торчащего ключа.
– Простите, вы еще не заканчиваете?
Подождав, она открыла дверь. На пол громко шлепнулась папка.
Аня, ойкнув, отскочила, подышала и включила фонарик в телефоне.
В комнатке вместо электрика был бардак: стопки папок перекошены, пол завален листками, поверх которых бугрились спины пылевых облачков. Аня пару раз щелкнула выключателем. Свет не зажегся. Аня хмыкнула, захлопнула дверь, щелкнула замком и замерла от еле слышного шороха, почти совпавшего с щелчком.
Почти.
Это не эхо.
– Это… вы? – спросила Аня и повела лучом.
Луч трясся.
– Вы где?
За пределами луча возникли и понеслись навстречу торопливые шаги.
– Не получилось сделать, да? – громко спросила Аня, зачем-то вцепившись свободной рукой в ручку двери.
– Аня, вы там? – послышался знакомый голос. – Блин!
У Аниной двери что-то грохнуло и покатилось, играя неровным эхом. Аня подпрыгнула со смешным, как сама сразу поняла, писком, на миг замерла, сведя кулачки перед грудью, обозлилась на себя и побежала к своему кабинетику, светя телефоном.
У ее двери растирал голень, озираясь, Паша. Рядом с ним валялась настольная лампа.
– Наставили капканов, понимаешь, – бормотал Паша.
– Паш, ты ничего не слышал? – спросила Аня.
Паша подхватил лампу и возбужденно объявил:
– Да я дофига услышал! Там, короче…
– Не, я про электрика. Навстречу тебе не попался?
– Нет вроде.
– Странный какой-то. Пришел, бумаги перемешал, нифига не сделал, ушел.
Паша звучно затоптался от нетерпения.
– Нормальный электрик, все такие. Забей. Пошли, покажу, что нарыл.
– Я домой собиралась вообще-то.
– Так и собирайся. У тебя и… А, у тебя компа нет. Вещи бери, запирай хозяйство и ко мне на секунду буквально. Не пожалеешь.
– Вы все так говорите, – пробормотала Аня.
Паша недослышал:
– Как?
Аня махнула рукой и пошла собираться.
– На «ты» перешли, да? – уточнил Паша вслед.
– Еще раз так выскочишь, я на тот свет перейду. Сядешь за неумышленное.
– Чего это за неумышленное-то, – пробурчал Паша, смутился и пошел раскладывать фактуру.
На экране сменяли друг друга зернистые кадры с силуэтом человека, заходящего в подъезд и идущего по лестнице. Кадры были сделаны в разных местах в разное время, но разобрать черты лица или особенности сложения не помогал никакой зум: на голове у человека всегда были кепка или капюшон, а наряд выглядел нарочито мешковатым.
Паша усадил Аню за свой стол и, сгорбившись рядышком, щелкал мышкой по сохраненным в облаке файлам и ссылкам. Левой рукой он почти машинально подстраховывал капризную спинку кресла. Аня покосилась на это дело, но решила не отвлекаться. Паша и впрямь нарыл интересное.
– Ментам запретили со СМИ общаться, наглухо, – возбужденно излагал он. – Только пенс один согласился со скуки. Короче, может лонгрид прям в пас с этим романом получиться.
Он ткнул в экран.
– Маньяк был. У нас прямо. Серьезный, одиннадцать подтвержденных трупов.
– Ого. А неподтвержденных?
– Кто ж знает. Вот такой он был. В кепке, среднего роста и сложения. Лица не видно, но явно мелкий, типа твой ровесник.
Оба не отрывались от монитора, поэтому не заметили, что сдвоенное отражение в темном окне слегка пошевелилось: мимо двери прошла фигура в кепке.
– Чего это мой? – возмутилась Аня.
– Ну, двадцать – двадцать два. Или просто выглядел молодо, такие бывают. Выслеживал одиноких бабок, или, может базу данных купил. Приходил к ним домой, представлялся, видимо, типа с почты, жэка или собеса – пара свидетельств есть. И убивал. Причем ценности вообще не брал, а деньги – только если находил. И сколько там тех денег…
– Гробовые.
– Вроде того. Потом куролесил пару лет по другим регионам, от Москвы до Сибири. Его в федеральный розыск объявили, а толку-то. Поубивал, потом перестал.
– Или перерос увлечение.
– Или помер.
– Бабка здоровая попалась, пришибла и прикопала тихонечко, – предположила Аня.
– Как вариант. Или сел за что-нибудь другое. Или свалил, как Ганнибал Лектер, в Африку или там Среднюю Азию, и дальше убивает.
– Ой, я не смотрела. Ганнибал правда в Среднюю Азию свалил?
– Забудь. В любом случае, его долго искали. В последний раз следственный генерал из Москвы относительно недавно приезжал, за год до того, как я в «Вечерку» пришел. Он по всем городам проехал, где этот перец засветился. Совещания проводил и пресс-конференции. Типа кто видел, вспомнил, узнал, обращайтесь. Никто ничего.
– Но того, что есть, тебе ведь хватит? – спросила Аня и добавила, вспомнив: – Только без приколов и меме всяких, понял, да?
– Понял, понял. И я вообще-то никогда…
Паша засмеялся, щелкая мышкой. Аня вопросительно посмотрела на него, потом на экран и громко вздохнула, взявшись за висок.
– Блин, я правда ведь так писал, гля. Был молод, горяч и скверно обучен.
– А про маньяка так же, с прибауточками, писали?
– Не, там всё сурово, но тоже однообразно. В основном репортажи с прессух генерала, тревожные такие. Кто не ленивый, могли старые материалы еще поднять. А сейчас и поднимать особо нечего.