До и после Победы. Книга 1. Начало. Часть 2
Шрифт:
Вся остальная территория вдоль Припяти охранялась, по сути, еще тремя нашими батальонами и множеством групп самообороны, организованных в деревнях и городках - их мы пока не кооптировали в свои части, а вооружали и обучали как народное ополчение - обстановка была неясной и ссориться лишний раз с местными не хотелось. Принимали пока только тех, кто сам изъявлял желание, да и то - они оставались служить в этой же местности. Всего таким образом на этой южной линии длиной в двести километров между нашими западным и восточным укрепрайонами находилось порядка двадцати тысяч человек - предполагалось что они, в случае чего, подопрут их своими набегами и нападениями на фрицев, что попытаются наступать на том направлении. К северу от Припяти - что с западной, что с восточной стороны - на восемьдесят километров шли леса и болота - тоже местность, удобная к обороне.
Правда, на западном фасе, севернее Березы и проходящего через нее шоссе, немцы уже имели опыт преодоления нашей обороны, поэтому там мы держали десять батальонов - пять тысяч человек - на фронте в сорок километров. Зато южнее шоссе - только три батальона - даже случись там прорыв, немцам еще надо будет выйти к нашим значимым городам - замучаются месить торф и гоняться за диверсантами. Вот прорвись они севернее - и сразу же выходят к междуречью Ясельды и Щары - а там и Ружаны, и Слоним - туда их пускать нельзя.
На восточном фасе находилось тоже три батальона, но уже на фронте в два раза больше - в восемьдесят километров - за Случью уже начинала организовываться что-то типа партизанской республики под нашим контролем - малочисленные дороги среди лесов и болот мы прикрыли засадами и завалами, поэтому фрицы, вывесив таблички 'Ахтунг, партизаны !', туда не совались, так что эту местность можно было условно считать нашей. А вот дальше на восток, за Птичью, похоже, была такая же зона, но мы пока только наладили с ними контакт, о каких-либо совместных действиях и тем более вливании в наши ряды речи не шло - от нас далеко, к фронту близко, поэтому они имели связь с советским командованием, которое, напомню, к нам относилось с подозрением. Ну, на той территории была давняя традиция партизанских республик - еще во время немецкой оккупации в восемнадцатом году в районе Рудобелки местные организовали Рудобельскую партизанскую республику, на территории которой сохранялась советская власть. Эта же республика снова там возникла во время польской оккупации и просуществовала до ухода поляков в двадцатом году. Так что и сейчас там уже начинало образовываться что-то подобное (в РИ там была Октябрьско-Любаньская партизанская зона (Любань - не та, что в сорока километрах на юго-восток от Слуцка - восточнее была и другая Любань - до нее от Слуцка было 120 километров)). Вот как раз начиная от той Любани, что под Слуцком, мы оборудовали опорные пункты, вязали их в укрепрайон, и держали там около двадцати батальонов, сотню танков, шесть батарей МЛ-20 - немцы были близко и могли начать на нас масштабное наступление - немасштабные прощупывания шли до начала октября.
К северу от Слуцка с запада на восток шла Копыльская гряда - местность также удобная для обороны - увалы и возвышенности перемежались лесными массивами и болотами (в РИ позднее здесь образовался Слуцко-Копыльский партизанский район) - требовалось прикрыть УРами только несколько участков, где проходили шоссейные дороги - 10 батальонов, да в предполье, в качестве разведки и диверсантов - еще три. Дорога Барановичи-Минск прикрывалась также десятью батальонами - это направление было еще одним из самых вероятных для наступления фрицев. Дальше на север наша территория прикрывалась Налибокской пущей, лежавшей к востоку от Немана (в РИ тут образовалась налибокская партизанская зона) - пяти батальонов на 80 километров было достаточно - в основном там требовалось патрулировать территорию, устраивать завалы и засады, да вести разведку предполья на предмет появления крупных сил немцев. Следующие 120 километров, что Неман после поворота с юго-востока тек почти по прямой с северо-восток на юго-запад, потребовали тридцать батальонов, 40 километров на северо-восток - еще двадцати. Ну а там уже был Гродненский УР. Южнее - в Супрасльской и Беловежской пущах - у нас было десять батальонов.
Итого, без гродненскго УРа, на обороне нашего периметра было задействовано 119 батальонов - 40 000 человек, качество которых зачастую оставляло желать лучшего. Естественно, в большинстве своем эти силы не были размазаны по фронту тонким слоем, а сосредотачивались по направлениям наиболее вероятного продвижения фрицев, грубо говоря - у крупных дорог, а остальные направления контролировались подвижными отрядами, засеками, засадами, дозорами - лишь бы отследить прибытие крупных сил, чтобы выдвинуться им навстречу и придержать засадными действиями и отходом по рубежам сопротивления до того, как мы стянем дополнительные силы.
ГЛАВА 45.
Именно так и было с гродненским укрепрайоном, который фрицы в последующие сентябрь и октябрь отсекали от основной территории три раза полностью и шесть раз - частично. Обычно они прорывали нашу оборону либо между Беловежской и Супрасльской пущами, либо севернее - между Супрасльской пущей и непосредственно Гродненским УРом. Как правило, это происходило, если с запада подходила одна-две пехотные дивизии, направлявшиеся на восток - немцы все пытались как бы мимоходом уничтожить, как они писали в своих докладах, 'неожиданно многочисленных окруженцев, оказывавших сильное сопротивление' - то есть нас. Так-то нас обложили чуть ли не шесть дивизий, но они были в том же положении, что и мы - для полноценного наступления людей не хватало, а как только кто-то собирал боевую группу силой один-два полка, временно оголялись отдельные участки немецкой обороны, через которые мы сразу же напускали на немецкий тыл уже не единицы, как обычно, а десятки ДРГ, и тогда немцам порой приходилось двигать свою боевую группу не в наступление, а на оттеснение наших ДРГ обратно, что не так-то просто. Были и успешные прорывы нашей обороны, особенно поначалу, пока мы не ввели в строй достаточно бронетехники.
Зато потом, с ноября, контратаки силой в двадцать-тридцать танков и самоходок ставили крест на первых успехах немцев и им приходилось откатываться обратно за Неман - попытки сохранить плацдарм приводили к тому, что мы просто подтягивали наши гаубицы МЛ-20, громили переправы и вообще всячески затрудняли подвоз продовольствия и боеприпасов - получалось, ни немцы не могут идти вперед со своего плацдарма, ни мы, точнее, мы и не старались сбросить их обратно в реку - пусть сидят. А мы пока прорвем их оборону где-нибудь в другом месте и совершим рейд по тылам. Так что даже успешные прорывы выходили им только дополнительными потерями.
Другое дело в упомянутых участках - там не было крупной реки типа Немана или лесных массивов, поэтому немецкая пехота чувствовала себя довольно уверенно, особенно если ей придавали сколько-то танков, штурмовых орудий или хотя бы самоходных пушек - пусть даже французских и на шасси французских же танков - все-таки артиллерийский ствол, да еще сам ездит - мы такое тоже очень любили.
Создали мы и шесть танковых батальонов по тридцать машин, которые по сути были частями для нанесения контрударов по прорвавшемуся противнику - с пехотой, артиллерией, минометами, разведывательным самолетом - эти части по сути были танковыми мини-дивизиями. Хорошо себя показали и снайперские взводы, которые засылались на местность, где наблюдался прорыв пехотных соединений вермахта - у меня в голове откуда-то засела фраза, что десять снайперов останавливают пехотный полк. Ну, полк не полк, а батальон они остановить могут - проверено на практике. А роту, если все снайпера с самозарядками, да при удачной позиции, да если не мешает артиллерия-минометы - половинят минут за десять. Уж треть выносят - это точно. Так что я, по привычке умножая потребности в два-три раза, и ввел снайперские взводы - один-два таких взвода эффективно стреножили немцев на фронте в два-три километра. Так что запомнившееся высказывание мы просто применили на практике, только в немного большем масштабе. И собирались его увеличивать - к концу сентября обкатывалась уже снайперская рота, тем более что у нас же набралось достаточное количество и штатных оптических прицелов - как наших, так и немецких, и прицелы собственного изготовления уже давали приемлемые результаты на дистанциях более полукилометра, а отдельные экземпляры - и до километра. В дальнейшем, чем чаще тем все больше, это средство усиления отдельных направлений стало играть все большую роль в наступлении или обороне на важнейших участках.
Да и до их прихода наши пехотные подразделения неплохо справлялись с удержанием немецких атак и даже наступлений. Зарывшаяся в землю пехота была довольно устойчива к артиллерийскому огню. А учитывая, что немцы не особо любили тратить снаряды на подавление 'партизан', да и основной фронт требовал их все больше и больше, то артподготовки были не такими уж интенсивными - десять-двадцать минут - и начинается атака, которую сначала встречает огонь штатных снайперов, потом - редкий винтовочный огонь - только чтобы подбодрить фрицев на атаку 'слабо укрепленного рубежа', ну а уж потом, когда их пехота приблизится к скрытой в траве колючей проволоке или просто небольшим противопехотным ежам, а то и волчьим ямам - косоприцельный пулеметный огонь из ДОТов. Естественно, вторая атака проходит уже по всем правилам, с учетом наличия сильной обороны - тут уже нам приходится повертеться, интенсивно пострелять, сходить в контратаки, вывести на поле боя пару-тройку танков - когда своя бронетехника находится неподалеку, пехота чувствует себя особенно уверенно. Главное, чтобы танкисты не подставлялись под выстрелы из немецких пушек, уж как минимум - не задерживались бы надолго на одной позиции - немцы довольно быстро засекали такие танки и стреляли довольно точно - пристрелочный выстрел, максимум два - и начинается стрельба на поражение. К сожалению, не всем танкистам хватало терпения, некоторые забывались, выезжали из-под прикрытия холмов или деревьев, и начинали садить с одного и того же места - зачастую итогом становился снаряд в бок. Но в основном, стреляя по наступающей пехоте с флангов, танки существенно замедляли ее продвижение, и у наших бойцов появлялось больше возможностей подстрелить фрица.
К сожалению, немцы после двух-трех безуспешных атак временно прекращали наступление на этом участке и либо подтягивали артиллерию, либо пытали счастья в другом месте. В итоге, рубеж - здесь или правее-левее - оказывался прорван, немцы начинали продвигаться вперед, чтобы через несколько километров упереться в очередной рубеж и начинать все по новой - мы намотали на ус опыт прошедших боев Красной Армии и активно его применяли. Тем более что немцам далеко не всегда удавалось сохранить силы до следующего рубежа, так как продвижение до него вовсе не было прогулкой - на наступающую пехоту накидывались злые осы.