До новых снов с тобой...
Шрифт:
Девушка перестает плакать. Она подходит к тумбочке и достает коробку. Этот телефон ей подарил Сальваторе. Шатенка вставляет сим-карту в сотовый, включает мобильный и ждет активации, продумывая на перед все действия. И ей плевать на последствия. Шатенка набирает знакомый номер телефона, который в порыве шквала эмоций вспомнила до последней цифры и через несколько минут слышит знакомое:
– Алло?
И если падать, то падать на самое дно. Пропустив длинную тираду про то, что все это неправильно, Елена продолжает настаивать на своем. Спустя десять минут уговоров абонент соглашается и назначает время.
И пока личный шофер спокойно ведет машину, девушка сжимает мобильный телефон в руках и думает о том, что она уговорит Деймона сбежать от этого мира, куда-нибудь в другой город. Она совершеннолетняя, они любят… И пусть это не оправдание, но весьма веская причина.
Когда машина доезжает до фермы, девушка открывает дверь, но замирает. Она поворачивается и смотрит на Клауса, который отводит взгляд в окно. Шатенка обнимает его так крепко и нежно, что он чувствует ту боль, которая порождает жестокость… И ему захочется ее взять силой, если она сейчас не уйдет.
Но дверь распахнулась, и Елену за руку из салона автомобиля вытащил Сальваторе. Девушка крепко обняла мужчину. Деймон отстранил шатенку и нагнулся, чтобы попросить Клауса выйти для разговора. Шатенка крепко сжала руку любимого отца, боясь, что тот ринется в драку. Клаус подошел к Сальваторе и демонстративно уставился на него, словно говоря, что готов к любому разговору, каков бы он ни был.
Девушка почувствовала, как ее руку Деймон сжал так сильно, что стало больно.
– Хорошо, что приехали. Надо поговорить.
Майклсон усмехнулся. Елена почувствовала что-то нехорошее. Сальваторе отвел взгляд, пытаясь озвучить то, на что решился. Это было больно. Это было невыносимо больно.
– Запомни, – сквозь зубы процедил Деймон, глядя на Клауса. – Еще раз сделаешь из нее отбивную грушу – я убью тебя. Поверь, больше я ничего не боюсь.
Майклсон выше поднял подбородок. И все трое знали, что он больше не тронет эту цыганку, которая свела его с ума.
– Принуждать ее ни к чему не будешь. Захочет – сама придет. Придется ждать день – жди. Придется ждать месяц – будешь ждать. Будешь ждать десятилетие, если понадобится, хоть всю жизнь, но силой ее не возьмешь!
– Деймон, о чем ты? – тихо произнесла Елена.
Сальваторе взял ее за плечи и развернул к себе. Он больше всего счас хотел быть с ней строгим и холодным, но этого почему-то не получалось. И как бы он ни старался снова стать циником – этого не получалось.
– Ты не будешь думать обо мне, не будешь мечтать о нас, поняла? – в ответ она лишь отрицательно покачала головой. – И будешь ему верной женой…
– Что?
Сальваторе отпустил девушку и развернулся к своему конкуренту, которого готов был когда-то уничтожить, разорвать в клочья, а сейчас он отдавал ему свою дочь, свою
– Женишься на ней и потратишь всю свою оставшуюся жизнь на то, чтобы она всегда улыбалась, ты меня понял?
Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она схватила Деймона за плечи и развернула его к себе. Она не верила. Отчаянье порождало панику, а паника – страх. Страх, что его слова – правда, страх, что все это будет исполнено. Сальваторе ненавидел своего главного конкурента, но был уверен в том, что тот костьми ляжет, а защитит их, – как бы это смешно не звучало, – любимую женщину. И было больно. Это было невыносимо больно – говорить все эти слова, разрывать в клочья все их счастье. Но это был единственный верный выход.
– Нет, Деймон, нет! Скажи, что это ложь, нет! Я люблю тебя!
Деймон сжал ее руки и, приблизив девушку к себе, произнес:
– Он любит тебя – это видно! Он любит тебя, Елена! Он сделает тебя счастливой. Елена, надо прекратить играть в эту игру! Пора взглянуть правде в глаза!
– Какой правде? – сорвалась на крик девушка. – Я люблю тебя! Ты любишь меня! Мы убежим! Мы убежим!!!
– Я не смогу дать тебе то, что он может: детей, брак, семью, как ты не поймешь?
– А я не хочу, – сквозь зубы процедила цыганка, чувствуя, как по лицу потекли слезы. – А я не хочу всего этого. Я хочу лишь тебя. Лишь тебя!!!
– Ты вверила мне свою независимость, сказав, что будешь исполнять любое мое желание, – секунда на то, чтобы собраться с новыми силами и стерпеть эту жестокость. – Это – моя просьба. Ты выйдешь за него замуж. Ты научишься дышать! А я лишь перекрываю доступ.
– Что ты такое говоришь? Я не верю, нет! – она выдернула руки и, вцепившись в воротник его рубашки, приблизилась к его лицу. Ее слезы – стрелы в его сердце. Болезненные, ужасные стрелы, которые разрывают на части. – Это ложь!!!
– Это мое желание. Оставь меня. Пора уничтожить «нас». Рано или поздно так должно было произойти. Уходи.
Тишина.
– Убирайся, Елена! Убирайся вон из моей жизни!
Шатенка впивается в его губы, и этот последний поцелуй напоминал выстрел в самое сердце. Пуля прошла насковзь, оставив огромную дыру. Пора было все это закончить. Уже давно. Уже давно надо было расставить все акценты. Когда они вместе – вокруг все рушится. Когда они вместе – все выходит из-под контроля, разрушаются каскады души, умирают люди, рушатся чьи-то судьбы. Их связь – это разрушение, сносящее все на своем пути. Это наказание.
Сальваторе отталкивает девушку, и та садится в машину, закрывая дверь.
– Только береги ее, – шепчет Сальваторе, смотря на звезды, вспоминая, как впервые показывал их Елене. – Береги. Забирай ее и уезжай.
Тишина. Сальваторе срывается на крик.
– Уезжай!
Майклсон садится в автомобиль. Елена следит лишь за тем, как Деймон смотрит на небо, пряча взгляд от нее и каясь перед Богом за все свершенные деяния.
А потом машина уехала. А потом вновь настала тишина. Вид грозового кукурузного пожухлого поля, чьи плоды выклевали, вороны вселяло страх. Страх будущего. Смысл вновь потерян. Сердце вновь разбито.