До особого распоряжения
Шрифт:
Шло время, но Усман все оттягивал и вынуждал нас перейти на фуражировки, то есть прорываться с
боем в тыл врага за каким-либо зерном, брошенным в разрушенных кишлаках, чтобы потом на
143
самодельной мельнице крутить камни руками и получать хотя бы крупный размол для выпечки лепешек.
Спасая таким образом себя от голода, мы поддерживали существование и могли бороться с врагами
контрреволюции.
Но и этого оказалось недостаточно для Усманходжи. Он в ночь
провокационно заманивает к себе в крепость Морозенко, а тот «прихватывает» с собой военкома Мухина
и еще двух товарищей. Приглашение прикрывалось благовидным предлогом «на чашку чая», за которой
якобы и будут разрешены все наболевшие вопросы. Но горькой оказалась чашка чая по-турецки - это
была западня, в которую попали наши товарищи.
Так Усманходжа Пулатходжаев открыл против нас внутренний фронт.
Встретив в романе-хронике имя Усманходжи, я был удивлен... Так вот, где он воскрес...»
Усманходжа воскрес. Находясь за рубежом, продолжал активно действовать против советского
народа.
Надо было бороться и с этим врагом.
ОЧЕРЕДНОЙ ПРОВАЛ
Аннакули Курбансаидов вначале растерялся в большом восточном городе. Очень богатый город, с
яркими магазинами, шикарными отелями, шумными улицами.
Аннакули постоял возле многоэтажного отеля. Понаблюдал. Выходили люди, полные собственного
достоинства. Они как-то легко и просто садились в экипажи, автомобили, коротко приказывали...
Штатские в изящных костюмах. Офицеры подтянутые, словно подготовились к параду или королевскому
приему.
– Пошли...
– напомнил провожатый.
Аннакули не двинулся с места. Он продолжал рассматривать обитателей отеля.
Господин в светлом костюме вышел твердым, каким-то подчеркнуто парадным шагом. Нетрудно в нем
угадать офицера. Наверное, сотрудник контрразведки. Живет открыто, в центре, не прячется по темным
переулкам пригорода.
Слишком пристально смотрел Аннакули на этого господина. Тот почувствовал взгляд и мельком, за
какую-то секунду, осмотрел Аннакули с ног до головы. Словно щелкнул затвор фотоаппарата, и
Курбансаидов остался в памяти, как на снимке, с недобрым, настороженным лицом, в запыленной
одежде.
«Разведчик», - окончательно решил Аннакули. И почувствовал, что по спине поползла струйка пота,
незаметная, противная, липкая.
– Пошли...
– повторил проводник.
Аннакули ненавидел проводника. И очень боялся его. На коротких ночевках Аннакули не мог по-
настоящему заснуть. Вздрагивал при каждом шорохе. Проводник - на вид хилый парень - был
энергичным, совершенно неутомимым человеком. Он поторапливал
словом: «Пошли!»
В городе этот парень чувствовал себя скованно. Но, когда Аннакули решал прогуляться, парень
преображался, даже ноздри почему-то раздувались. Он будто собирался на какую-то опасную охоту.
Не поселится Аннакули в этом богатом отеле. Не выходить ему к экипажу ленивой, небрежной
походкой. Должен он возвращаться на окраину города, к злому старому человеку. Хозяин маленького
дома принял Аннакули. Рекомендация от муфтия - короткая записка рассеяла все подозрения. Руки у
старика перестали дрожать, он осмелел, даже, как показалось Аннакули, обнаглел. За первой же пиалой
чаю хозяин ехидно прошипел:
– Отошел от Советов? Я же помню тебя...
Аннакули лениво кивнул, давая понять, что не хочет вести разговор на эту тему.
– Плохо пришлось у Советов?
– не унимался вредный старик.
Угощение он выставил нищенское. Аннакули с подчеркнутой брезгливостью брал какие-то липкие
конфеты, черствый хлеб. Хозяин явно решил отделаться одним чаем. Никакого сытного запаха не
доносилось из кухоньки.
Аннакули не хотел пока тратить деньги. Неизвестно, как сложится дальнейшая жизнь. Он
рассчитывал, что рекомендация муфтия не только предоставит крышу над головой, но и приличные
условия. Оказывается, в услужении у этого всесильного муфтия остался нищий, вымирающий сброд.
Аннакули с трудом сдерживал себя. И все-таки не сдержался. Небрежно кивнув на стол, усмехнулся:
– Так и живете, отец?
Удар был рассчитан точно. Старик взвился. Он хотел что-то сказать, наверное обидное, но
закашлялся. Кашель душил его. Старик даже схватился за горло.
Аннакули воспользовался этим моментом. Он вытащил деньги и небрежно швырнул на стол. Хозяин
дома давно не видел таких ассигнаций. Он с удивлением посмотрел на них. Власть и деньги были той
силой, которая могла поставить старика на место.
– Хорошо!
– прошипел он.
– Все сейчас сделаю. Ваш слуга пойдет со мной.
– Пусть идет. .
– не скрывая радости, согласился Аннакули.
144
Хотя бы несколько минут побыть одному. Но проводник, поняв, в чем дело, отчаянно замотал головой.
Он встал из-за стола, швырнул свой халат рядом с дверью и улегся, как упрямый пес. Аннакули довольно
спокойно отнесся к этой выходке. А что поделаешь?
Старик махнул на проводника рукой, выругался и торопливо засеменил из комнаты. Он сам давно
скучал по вкусной, сытной пище. Сам еще не так давно заглядывался на витрину богатых магазинов.