До особого распоряжения
Шрифт:
Он виновато посмотрел на Махмуд-бека, но тот молчал.
– Хозяин, - не выдержал Шамсутдин, - я пока не узнал, чьи это люди.
– Надо узнать, Шамсутдин. И как можно быстрее. А в чайхане нам делать больше нечего...
– медленно
произнес Махмуд-бек.
– Почему? Мы и раньше туда ходили.
– Я не смогу там встретиться с гостем. Нельзя, чтоб об этом знали те же братья Асимовы.
Шамсутдин сморщил лоб.
– Ешь...
– весело сказал Махмуд-бек.
Они
– Остывает. . Ешь!
– повторил Махмуд-бек.
– Если Фарида увидит, обидится.
Шамсутдин торопливо поломал лепешку, опустил несколько кусочков в суп, поднял касу, отпил... И
восхищенно покачал головой:
– Еще теплая. И вкусно так...
Махмуд-бек тоже попробовал.
– Вкусно!
– согласился он.
И оба рассмеялись.
– Хозяин, - неожиданно произнес Шамсутдин, - встречаться надо в чайхане. Это самое неопасное
место.
– Асимовы, - напомнил Махмуд-бек.
– Кто-то из них обязательно будет в чайхане.
У Шамсутдина возник план, но он еще не все хорошо обдумал, поэтому промолчал. Стал
расправляться с шурпой.
– Скоро Фарида зайдет. .
150
Чужие люди - приезжие купцы, паломники, просто бродяги - бывают в «Ферганской чайхане». Таким
гостям никто не удивляется. Ну посмотрят на нового человека, позавидуют хорошей одежде или,
сожалея, вздохнут при виде лохмотьев. Одинаковы эти лохмотья, и свои, и чужие. Стоит ли приставать к
человеку, узнавать, какая нелегкая судьба носит его по чужим дорогам.
А богатый гость вообще с каждым встречным не будет говорить. Если, конечно, самому не захочется
рассказать о жизни, ценах, делах, судьбах. Есть такие... Любят, чтоб их слушали. При этом еще угощают.
Этот чужестранец был молчалив. Он равнодушно пил чай и как-то неохотно задавал редкие вопросы
чайханщику. Посетители чайханы уже обсудили и его костюм, и повадки, а затем потеряли всякий
интерес к незнакомцу.
Сам чужеземец делал вид, что не замечает особого взимания к себе двух парней. Это преследование
его не пугало. Он по-прежнему заходил в чайхану в самое необычное время. Иногда не бывал по два-три
дня. И какой-нибудь из братьев Асимовых, покрутившись, уходил ни с чем.
На этот раз чужеземец выпил чай, посидел, закрыв глаза, будто дремал. Потом лениво встал и
двинулся к выходу. Рядом с медным подносом остался небольшой сверток. Никто из посетителей не
обратил на это внимания... Есть же хозяин...
Минуты через три-четыре поднялся Анвар Асимов. Оставив деньги за чай, он взглянул на чужой
сверток и зашагал к двери.
Чужеземец вспомнил о свертке только
вернулся в чайхану.
Анвар не решился идти за ним: заметит. Он двинулся дальше, задерживаясь у торговцев,
внимательно разглядывал скудные горки сушеных фруктов.
А в это время хозяин, убирая поднос и пустой чайник, заметил сверток.
– Ох...
– покачал головой чайханщик.
– Вечно торопятся люди...
Кто-то из посетителей равнодушно сказал:
– Он ведь часто заходит.
– Да...
– ответил чайханщик и бережно, на виду у всех посетителей отнес сверток в свою каморку.
Чужеземец вернулся. Хозяин в это время уже мыл посуду. Он стряхнул мокрые руки и показал на
каморку:
– Там... Возьмите вашу вещь.
Чужеземец толкнул дверцу, зашел. Дверца за ним захлопнулась.
– У нас очень мало времени...
– сказал Махмуд-бек.
– Да... Поэтому мне нужно узнать только ваше мнение. Получить ваше согласие.
– Что должны сделать туркестанские эмигранты?
– спросил Махмуд-бек.
– Принять участие в восстании, когда мы его поднимем.
Махмуд-бек не обратил внимания на громкое слово: «восстание».
– Оно начнется...
– Во время празднования Навруза.
– Остался месяц.
– Мы и так давно вас ждали, - напомнил чужеземец и сразу вернулся к делу: - Во главе туркестанцев
мы решили поставить уважаемого эмигранта Самата. Вам следует с ним сойтись ближе. Подготовить его.
– На роль вождя?
– усмехнулся Махмуд-бек.
– Пока, - откровенно сказал чужеземец и подчеркнул: - Мы надеемся только на вас. Будем иметь дело
только с вами. Мы должны быть в курсе событий. Вот для начала: - Чужеземец вытащил из свертка пачку
денег.
– До встречи... Назначьте место.
– Чайханщик скажет.
Чужеземец вышел, на ходу проверяя сверток.
Посетителям чайханы не понравилось, что этот человек так тщательно проверял свой сверток... Не
было случая, чтобы в этой чайхане пропала какая-нибудь вещь.
Махмуд-бек массировал ноги и сам невольно усмехался: какие нежности. Что значит быть на свободе.
Даже в уютной, теплой каморке чайханщика у него затекли ноги... А была ведь камера! Был каменный
мешок, где лечь можно только согнувшись.
На рассвете, когда улицы города просыпались от первых несмелых шагов прохожих, Махмуд-бек
пришел в чайхану. Хозяин ловко колол щепки. Он поднялся, вытер ладони полой халата, поздоровался с
Махмуд-беком и завел его в свою каморку. Потом вышел, осмотрелся. На улице было тихо, только рядом,