До раскола луны: Липирия
Шрифт:
Все его бурные ожидания и волнения переросли в панику, когда из-за двери вышел последний леторий и настала очередь Акефамия. Встав перед дверью, он не решался открыть её и зайти в комнату. Рука просто не поднималась, а из головы вылетели все мысли. Кратковременное непонимание и растерянность пропала, когда он всё же решился открыть дверь.
Войдя в комнату, он увидел люрра, экипированного в более крупную и плотную кожаную броню. Она полностью покрывала плечи и предплечья, а длиной доходила до середины бедра. Сам же люрр смотрел на Акефамия жёлтыми глазами, задирая свой плоский нос так высоко,
Сидящий за столом люрр проедал Акефамия взглядом, пока резко не рявкнул:
– Имя!
Акефамий, подпрыгнув от страха, растерялся и замямлил:
– Я… Ак… мне…
– Имя назови и цель, с которой пришёл, – повторил люрр.
– Акефамий, желаю стать леторием! – ответил он так же громко и чётко, как на него в первый раз рявкнул люрр.
– От куда ты и где гарантии, что ты не бежишь от ссылки в Киллингер, как все пришлые.
Одежда Акефамия выдавала в нём неместного. Все жители столицы ходили в более аккуратных одеяниях.
– Прибыл из Логем-Ирсума, вместе с перевозчиками.
– Все преступники бегут в город предателей, твои слова лишний повод сослать тебя обратно, – произнёс повышенным тоном люрр, встав из-за стола.
Акефамий вспомнил про бумажку, выданную руководителем склада. Нервно начав ковыряться в кармане, он искал «Билет».
– Что ты мне тут за представление устраиваешь? – закричал люрр, подходя к Акефамию. – Пошёл вон отсюда!
Подойдя к нему, Акефамий вытащил заветный кусок бумаги и аккуратно, с дрожью в руках, протянул её люрру.
– Что это? – злостно спросил люрр, взял бумажку и начав читать.
Спустя пару мгновений он вернулся за стол и, глядя на Акефамия, произнёс:
– Куда тебе в летории? – в голосе люрра читалась жалость. – Имя своё произнести не мог, а на службе ещё сложнее.
– Это моя мечта, – воодушевлённо произнёс Акефамий.
– Мечта мечтой, но откуда ты знаешь, что не сломаешься на службе?
– Не сломаюсь!
– Настрой хороший. Что ж, что у тебя с собой есть?
Акефамий непонимающе смотрел на люрра.
– Ну, ты же наверняка с личными вещами пришёл?
– Нет… – ответил Акефамий, ища что-то в карманах.
– Вот так, налегке? – удивлённо спросил люрр.
– Да, я ничего с собой не брал.
– Ну, тем же лучше, – люрр облегчённо сел за стол. – Тогда завтра отправляешься вместе со всеми в Арпил. Утром подойди сюда же, тебя отведут и выдадут всё снаряжение.
– Мы его погрузим на телеги? – уточнил Акефамий.
– Никаких телег! – воскликнул люрр. – Вы будете нести всё в мешках, маршируя в течении четырёх дней. В ночь будете ночевать под военными навесами и вставать с рассветом, продолжая маршировку до Арпила. Это и будет подготовка, после которой будешь обучаться основам ведения боя.
В тот же момент Акефамий решил уточнить у люрра о дальнейшей службе:
– После обучения я буду служить в Лагриме?
– Это не мне решать. Тебя отправят туда, где больше всего нуждаются в леториях, – люрр встал из-за стола и прошёл вдоль стены, объясняя систему распределения: – После обучения ты попадаешь туда, где нуждаются в поддержке порядка. В случае начала войны, если не хватает бойцов, тебя отправляют туда, – люрр
– А чем я могу отличиться? – спросил Акефамий.
– Глупый вопрос, – ответил люрр, обратно сев за стол. – Жду завтра, на сегодня ты свободен, походи по городу. Наверняка никогда тут раньше не был, я уверен.
– Хорошо, – произнёс Акефамий, после чего развернулся и вышел из комнаты.
Выйдя в коридор, Акефамий поймал себя на мысли, что до завтрашнего дня ему ещё нужно дожить. У него не было ни еды, ни воды, ни возможности где-то поспать. Ночевать на улице, упёршись спиной в стену, не вызывало у Акефамия положительных эмоций. У него были деньги, но их хватит только на еду. В столице, у Акефамия, знакомых не было, что логично, а купить комнату на ночь он не мог. Осознание, что очередной день таит в себе новые сложности, не приободряло его.
Пройдя по коридору и спустившись по ступенькам, так же боясь их обрушения, как и при подъёме, Акефамий вышел из лабела. Жизнь внутри столицы и масштабы зданий вызывали в нём куда меньшее восхищение, чем до входа в лабел. Незнание того, как устроена жизнь в Лагриме, удручало его. Если он мог пойти и поработать в Логем-Ирсуме, то в столице никаких складов не было.
***
Лагрим славился своей академией, количеством жилых домов и уровнем производства. В торгово-ремесленном районе были расположены кузницы, товар из которых сразу выставлялся под сквозной навес, к продавцам. Количество алпи, звенящих в том районе, было больше, чем во всех крупных городах королевства, кроме Алпира.
Линирская академия – двигатель науки, хранитель истории и единственное место, где можно было обучиться письму и чтению, если у тебя были деньги, но ты не был липинцем. Вот только страх перед линирцами не позволял там задержаться надолго. Лишь единицы, из числа тех, кто не был линирцем, оставались там, продолжая изучение мира.
Высокие и плотно застроенные жилые дома позволяли жить в Лагриме огромному количеству липинцев и линирцев. Вот только Акефамий не мог воспользоваться благами жилых домов в столице.
Первое время он наблюдал за тем, как протекает жизнь в крупнейшем городе королевства. Но сложность ситуации не позволяла ему наслаждаться Лагримом. Пройдя от лабела в произвольном направлении, Акефамий слился с движением огромного количества жителей. Шагая, не думая и не глядя, он выбился из течения и оказался недалеко от академии.
Раньше Акефамий слышал о линирцах, но увидев их в первые, он понял причину страха. Их глаза не просто отличались цветом, они горели алыми красками. Казалось, будто они испытывают вечную жажду крови и ищут способы её утолить. Но линирцы испытывали жажду только по знаниям. Для них не было богов и святости. Всю свою жизнь они посвящали поиску ответов, а когда цели их поисков совпадали с целями другого, они объединялись в семью. Если кратко, то их внешний вид не соответствовал действительной сущности. Весь пугающий образ дополняли длинные уши, тень от которых походила на прямые рога. А волосы на голове ассоциировалась у всех с животными, как у фокилл. Поэтому линирцы вызывали страх.