До свидания, Светополь!: Повести
Шрифт:
Тепа глядела на неё с завистью.
— Если хочешь, пойдём сегодня, — снисходительно предложила Рая. — Монеты есть, покатаемся.
И она наказала загоревшейся Тепе ждать её в семь у входа в парк.
— Только оденься как человек, — предупредила она и окинула взглядом снизу вверх школьную форму Тепы.
Из окон Ивановой доносилась музыка. Невольно придержала Рая шаг. Страха перед врачами не было больше, а ощущение, что между ней и Ивановой все кончено, осталось. И тут вдруг в глубине двора
— Завтра она у тебя грабить начнёт — тоже смотреть будешь? Пусть грабит, плевать на неё, пусть хоть головой об стенку бьётся, но дочь мою не трогает — так и передай ей. Я ей, паскуде, ноги выдеру — так и передай ей!
На Никину мать орала. Та, подняв от корыта голову, но не в силах спины разогнуть, смотрела на неё равнодушно. Все оборвалось внутри у Раи. Дунаиха…
— Ты бы поинтересовалась — откуда тряпки у неё. За какой шиш по ресторанам шляется. За красивые глазки — думаешь? Попомни мои слова — сгорит она у тебя. Заживо сгниёт, паскуда!
На голове у матери белел узорчатый венчик. Забыла снять, прилетела из «шалмана», бросив все — в неукротимой бешеной ярости.
На Кожухином балконе сгрудились соседи. Мать громкоголосо объясняла им:
— Сама шлюха, тунеядка — мало ей, Райку мою путает. К Фроське повела из двадцать третьего — бандерше горбатой.
— Вечером? — спросили с балкона. — Повела-то?
— Вечером ещё не хватает! Днём, вчера — знакомая, спасибо, сказала.
Бочком, бочком двинулась Рая назад. У мусорного ящика стояла с синим ведёрком в руке мать Ивановой. Поверх атласного халата был накинут китель без погон.
Тётя Женя не оправдывалась.
— За своей бы смотрела, — всего только и сказала она. — До ночи по двору гоняет.
— Со своей уж я сама управлюсь, можешь не сомневаться. А твою выселю — попомнишь мои слова! За тунеядство не гладят сейчас — как миленькая вылетит!
— Выселяй, — устало проговорила тётя Женя и склонилась над корытом.
Толстая Полина Степановна заметила с балкона Раю и, прежде чем та успела улизнуть, ехидно посоветовала матери, показывая на Раю глазами:
— Вон, побеседуй пока.
С воплем сорвалась мать с места. Рая — от неё. До угла летела что есть мочи и, лишь завернув, перешла на шаг.
Куда-то сворачивала, перебегала дорогу перед носом машин, пока не оказалась у нового рынка. Постояла у распахнутых ворот, подумала, вошла, на ходу застегнув раскрывшийся вдруг портфель. На длинном цементном прилавке высились далеко друг от друга горки яблок и крупных розово–сизых слив. Пахло сушёной рыбой. Лысый мужик торговал персиками — каждый был заботливо повёрнут к покупателю красным бочком.
— Почём? — спросила зачем-то
Мужик долго и подозрительно глядел на неё.
— Пятнадцать…
В одном месте она потрогала дыни, тёплые от солнца. Старушка продавала стаканами кизил — ещё не черный, красный. В прошлом году они с отцом выскочили на гульгановское шоссе — специально за кизилом, но набрали немного. Вглубь продираться было некогда, а у дороги давно пооголили все.
Раньше шести отец не вернётся домой. Сейчас они вдвоём с Симой — Верка с маленьким в деревне.
На голом прилавке лежала крупная семечка. Рая подобрала её, расщепила пальцами и положила зёрнышко в рот. Голодной пустотой отозвался желудок.
Легко и бесшумно пробежала по земле тень, и все как бы погасло. Рая подняла голову. В рваных облаках купался молочный диск солнца. Когда он выныривал, вокруг светлело, и она жмурилась, но скоро опять расстилалась тень.
На прибазарной площади продавали пирожки с ливером. Хватило лишь на один. Рая ела его, поставив портфель на тёплый лоток «Мороженое». Ветра не было, а рваные облака неслись, темнея, по низкому небу. Кто гнал их, если ни один лист не шевелился на серой от пыли акации?
— Ты чего здесь? — услышала она спокойный голос и испуганно обернулась. Перед нею стоял Саня с удочками в руке. Тотчас же, проснувшись, зазвучал в ушах истерический крик матери. Пристально поглядела она в синие Санины глаза. Поняла: не знает.
С ним был внук Вероники Потаповны. Бережно держал он банку с рыбками. Со ставка… Небольшой, но коварный (тонули!), наполовину заполонённый тиной, располагался он сразу за кладбищем. Раньше, когда не было светопольского моря, купаться сюда ходили.
— Много поймали? — спросила Рая, пряча в кулаке недоеденный пирожок.
— Три… — А взгляд удивленно задержался на портфеле. — Ты что, из школы только?
— Да так, гуляю. — И присела на корточки, чтобы лучше разглядеть рыбок. Золотые, неподвижно стояли они на дне — две покрупнее и одна маленькая.
— Это перед дождём, — сказал Саня. — Одна за одной.
Рая посмотрела на него снизу.
— Что перед дождём?
— Ловятся. Это всегда так.
— Почему? Наоборот же, они дома должны сидеть, если дождь.
Саня смущённо улыбнулся. На лоб низко спадали волосы — светлые и прямые.
— Сперва им наесться надо…
Я приподнял банку, чтобы ей удобнее было смотреть. Рая быстро и приметливо глянула на меня, и взгляд её, дрогнув, снова убежал к банке.
— А может — это им дать? — Она неуверенно разжала руку. На ладони лежали смятые остатки пирожка. Кожа блестела от масла, комочки ливера налипли.
— Можно, — сказал Саня, — А хочешь, себе их возьми… Нам на тренировку сейчас. Если хочешь…