Доброй ночи, мистер Холмс!
Шрифт:
Вне себя от радости, что моя подруга в добром здравии и пока не лишилась работы, я, позабыв о всякой осторожности, бросилась к сцене. Один за другим актеры начали поворачиваться, чтобы взглянуть на меня.
Ирен повернулась ко мне последней. Она был точно такой же, как прежде, но в то же время совсем другой. Сложность прически моей подруги наводила на мысль о том, что у нее есть служанка, а наряд свидетельствовал о богатстве. Сразу было видно, что теперь Ирен не нужно каждый вечер перешивать кружева и ленты на платьях, пытаясь придумать что-нибудь новенькое. Когда Ирен меня увидела, ее лицо озарилось знакомой улыбкой. Моя подруга
– Милая Нелл, как чудесно с твоей стороны, что ты приехала, – улыбаясь, промолвила Ирен с таким видом, будто я заглянула к ней с соседней улицы, а не примчалась с другого конца Европы.
Мне показалось, что мое появление ее нисколько не удивило.
Глава восемнадцатая
Прага и яд
Я обвела взглядом роскошные покои моей подруги:
– Мне кажется, не совсем уместно…
– Уместно! Уместность – чисто английское понятие. Уже год, как я ни разу не слышала об уместности! – Рассмеявшись, Ирен положила ноги на шезлонг, обитый расшитой золотом парчой.
Я уставилась на ее домашние туфли из тонкого атласа. Они явно стоили не меньше десяти фунтов.
– Шестьсот пятьдесят крейцеров, – уточнила Ирен, заметив, как я изучаю ее изящную обувь.
Интерьер оперного театра бледнел по сравнению с обстановкой в ее покоях. Я кидала смущенный взгляд то на нимф и нагих джентльменов, изображенных на потолочном плафоне, то на резных херувимов, то на золоченую лепнину.
Напротив окон у стены стоял покрытый кружевом туалетный столик с зеркалом, который венчала целая батарея хрустальных склянок с разноцветными жидкостями.
– Я и не знала, что ты пользуешься таким количеством косметики, – заметила я.
Ирен посмотрела на бутылочки:
– Столько микстур – хоть магазин открывай. Это и правда косметика – для моего горла. В здешнем краю сильны старинные крестьянские традиции. Как ты думаешь, почему слова «богемец» и «цыган» стали синонимами? Цыганские отвары пользуются здесь большой популярностью, даже во дворце. – Тыча пальцем в склянки, Ирен начала перечислять: – Имбирный корень укрепляет горло и делает голос чище; это семена рожкового дерева – эффект тот же; вот пятилистник – для полоскания горла, когда я его перетруждаю, а вот ладан – им можно просто дышать, а используется он для того же, что и предыдущее снадобье. Дальше идут настойки валерианы, жимолости, лаванды, лакрицы и плакун-травы. Этих пятерых подружек-красавиц я использую для полосканий. В этом деле я стала настоящей мастерицей и даже научилась булькать в трех октавах. Ты просто не представляешь, какие усилия приходится прилагать оперным певицам, чтобы сохранить голос.
– Но дома тебе хватало простого горячего чая с медом.
– Дома я не была примадонной, – с иронией ответила подруга. – Здесь я должна показать, что берегу себя. Вот я и выстраиваю баночки с медикаментами, как гренадеров на параде.
– Зачем ты пользуешься местными снадобьями, мне понятно, но ты ушла от моего главного вопроса. Ты считаешь уместным жить в замке? – с настойчивостью спросила я.
– Слушай, Нелл, этот замок – настоящий проходной двор. Если бы ты видела, сколько здесь разом останавливается гостей, ты бы поняла, что я живу скорее в отеле, чем в чьем-то доме. Гости сюда приезжают не просто на несколько дней, а поселяются на недели, даже месяцы! Кроме
– Иными словами, ты живешь в доме мужчины…
– В доме его отца, который будет принадлежать ему до самой смерти. Между прочим, здесь обитает все многочисленное семейство фон Ормштейнов, а слуг у них столько, что хватит на хор любой из опер Вагнера. Здесь такая куча народу, спешащего угодить, что осталась бы довольна даже самая привередливая из куртизанок. Чего уж говорить о скромной оперной певице. Нет, уместность моего положения меня нисколько не беспокоит.
– Тогда что же случилось? Зачем ты меня позвала? Ради чего я тащилась к тебе через всю Европу?
– Я знаю, моя милая Нелл, ты очень устала с дороги. Тебе лучше отдохнуть, прежде чем я расскажу тебе о ситуации, в которой оказалась.
– Я сюда не за отдыхом ехала! – возмутилась я.
– Тише, Пенелопа! Тише! Не забывай, что ты во дворце. Здесь даже у стен есть уши.
Я быстро кинула взгляд на украшавшие комнату гобелены.
– Он так и думал, что речь идет о дворцовой интриге, – неожиданно вспомнила я.
– Кто? – резко спросила Ирен.
– Годфри, – помявшись, ответила я, – мистер Нортон. Адвокат. Я у него работаю.
– Я в курсе, кто он такой и чем занимается. Я не знала, что ваши отношения зашли так далеко, что ты называешь его просто Годфри. Пожалуй, это мне надо расспрашивать тебя о новостях на работе, вместо того чтобы отвечать на твои вопросы о моей жизни во дворце.
– Ну ладно тебе, Ирен. Ты что думаешь, я проделала такой путь, чтобы тебе докучать? Пойми, я страшно за тебя перепугалась.
Неожиданно Ирен встала, запустив негнущиеся пальцы в густые волосы, словно ее мучила головная боль:
– Нелл, я знаю, твой приезд в Прагу – совершенно бескорыстный поступок. Пожалуйста, верь мне и наберись терпения. Я должна познакомить тебя с действующими лицами маленькой драмы, разворачивающейся прямо сейчас на моих глазах.
– Ты так говоришь, словно речь идет о сюжете одной из великих опер.
Рассмеявшись горько, как никогда прежде, Ирен принялась бесцельно бродить по комнате. Кружевные оборки ее платья напоминали морскую пену.
– Сюжет не отличается особым величием, да и пению там нет места, – печально заметила она. – Я о тебе часто рассказывала, говорила, что ты моя старая подруга и мы свели с тобой знакомство еще в школе… Прошу тебя, не хмурься и не кори меня за эти фантазии. Эти… аристократы… не имеют ни малейшего представления о том, как живется в Лондоне беднякам, поэтому мне было проще соврать. Пойдем, я покажу, где ты поселишься. Устраивайся, располагайся, отдыхай… Потом присоединишься ко мне за ужином.
Взяв за руку, она провела меня через широкую залу, где вдоль стен стояла золоченая мебель. Мы оказались в покоях почти столь же роскошных, как и у Ирен.
– И что? – спросила я, застыв на пороге своего нового жилья. – Что мне делать на ужине?
– Смотреть в оба и молиться, – уклончиво ответила Ирен и ушла, не сказав больше ни слова.
Помимо своего багажа я обнаружила в покоях невысокую дюжую служанку, назвавшуюся Людмилой. После того как она развязала шнуровку на моем платье и помогла переодеться в роскошный халат, вне всякого сомнения принадлежавший Ирен, я уговорила ее удалиться. Затем я села на кровать с балдахином – вернее, попыталась сесть. Перина вспучилась так высоко, что доставала мне почти до пояса.