Добрые времена
Шрифт:
— А я?
— Что ты? — тупо переспросил, не поняв, Роман.
— Я тоже хочу вступать в партию.
— О тебе я, честно, не подумал.
— Ты обо мне вообще редко думаешь.
— Ну посуди сама, зачем тебе в партию?
— А тебе зачем?
— Сравнила, — оскорбился Роман. — Работать в партийной печати и быть беспартийным?
— Ай, ай, ай! — начала стыдить его Лада. — Аркадия в домостроевщине укорял, а сам и того хуже...
— Ладно, я пошутил, — сказал Роман.
— Значит, решено, — непоколебимо заявила Лада. — На комитете оба рекомендации будем просить.
— Вместе, так всем вместе! — с воодушевлением сказал Роман.
— Как это?
— Надо, чтобы Немов и Петров тоже подали заявления.
— Немову давно пора, правильно, — кивнула Лада. — А Аркадий — мразь.
— С чего ты взяла? Ну, дурит слегка. Стерпится — слюбится, — не соглашался Роман.
— Как же, слюбится, — проворчала Лада. — Я, между прочим, с Потаповой вчера разговаривала...
— Ну и что?
— Ты знаешь, как я к ней отношусь. Подружками никогда не были. А сейчас мне ее жалко стало. Издевается над ней Аркадий. То соберется в загс, то потом раздумает. Трижды уже заявление подавали. Живет у нее, а денег не дает.
— Не может быть, — ахнул Роман. — Уж в чем, в чем, а в жадности его не упрекнешь.
— Я ж говорю, издевается.
Бессонов скептически хмыкнул.
— Не знаю... Муж и жена — одна сатана. Так что особенно не лезь. Без тебя разберутся. А я все-таки скажу и ему, и Немову.
— Но учти, на комитете я буду против! — упрямо сказала Лада.
Роман зашел к Немову, закопавшемуся в каких-то бумагах.
— Квартальный отчет, — простонал тот. — Сколько бумаги переводим, ужас.
— Жень, — весело заявил Роман, усаживаясь прямо на стол. — Есть мнение, что пора мне в партию.
— О-о, — Евгений поднялся, пожал руку, — поздравляю.
— Ну, а ты-то как? Давай вместе. Вон и Лада собирается. Аркадий, и тот загорелся.
— Значит, комсомольский призыв? — заулыбался Немов.
— Конечно.
— Ну что ж, давайте.
Немов поскучнел. Снял зачем-то очки, подышал на них, снова надел.
— Ну, будем считать, что еще не дорос.
— Ты? Ты же из нас самый грамотный, способный. Таким отделом доверено командовать.
— Хочешь начистоту? — Евгений снова сел, слегка помялся. — Не буду я вступать в партию.
Увидев, как Роман выпрямился и хочет что-то сказать, замахал руками.
— Нет, нет. Ты не думай. Меня за коммунизм агитировать не надо. Но не всем ведь быть в партии? Как ты считаешь?
Роман пытливо посмотрел на друга.
— Что-то ты не договариваешь, по-моему. Никто тебя, конечно, силком в партию тащить не будет, оставайся беспартийным. Но все-таки, что тебя не устраивает?
— Понимаешь, — Евгений слегка помялся, потом выпалил: — Многие в партию идут из карьеристских соображений.
Роман почувствовал, как кровь жарко бросилась ему в лицо.
— Ну спасибо.
— О присутствующих не говорят, — отмахнулся Немов. — Ты парень честный. Не зря же мы дружим. Да я и не утверждаю, что все. Но многие.
— Ну хорошо, допустим, — подумав, сказал Роман. — Но, во-первых, ты же знаешь, какой идет строгий отбор. Причем решающую роль играет голос первичной организации. А своих товарищей не обманешь. И, во-вторых, если карьерист попал в партию, надо же его искоренять. А кто будет этим заниматься? Легко стоять в стороне этаким чистоплюем...
— Значит, я чистоплюй?
— Конечно.
Евгений подпер рукой голову, бесцельно уставился в окно.
...Заседание комитета шло тихо и спокойно, пока черед не дошел до рекомендации Петрову. Юля еще не успела дочитать до конца его краткую характеристику, как Лада уже подняла руку.
— Ты чего, Бессонова? — спросил Любимов, которому еще не надоело слегка поддразнивать Ладу замужеством.
— Отвод! — вскочила Лада.
— Как же так, — пролепетала Юлия, еще не успевшая сесть. — Он же комсорг...
— Мало ли что, — повела плечиком Лада. — Можно быть хорошим командиром и нехорошим человеком.
— Это чем же я тебе нехорош? — приосанился Аркадий. — Конечно, после твоего Ромочки...
Своей развязностью Петров усугубил дело. Уже насупился Любимов.
— Да, Аркадий, ты со своей любовью решай что-нибудь. Хоть ты и во флоте служил, а не по-морски себя ведешь. Если уж моряк верит, верит твердо.
— Мы уже заявление в загс подали, — буркнул Аркадий.
— В четвертый раз? — ехидно осведомилась Лада.
— Почему в четвертый? — опешил Аркадий. — Кто тебе такую глупость сказал?
— Невеста твоя, Людмила. И она же пожаловалась, что ты ей денег на житье не даешь.
Казалось, что от возмущения глаза Аркадия выскочат из орбит. Он даже начал заикаться:
— К-как не д-даю? Я ж телевизор новый только что купил!
— Нехорошо так о любимой женщине говорить, — упрекнул его Любимов, но голос секретаря явно смягчился.
Да и остальные члены комитета были склонны поверить Аркадию. Неожиданно заговорил Немов:
— Я тоже предлагаю пока воздержаться от рекомендации.
На него с удивлением уставились и Бессонов, и Петров.
— Ну, она женщина, с ней все ясно, — брякнул Аркадий, кивая в сторону Лады. — А тебя-то какая муха укусила?
— А та муха, — раздельно сказал Немов, зло взглянув на Петрова, — что вступаешь ты в партию из-за карьеры.
— Докажи, — зашипел Аркадий.
— Помнишь, ты нам как-то с Бессоновым в общежитии байки заправлял, дескать, к черту завод, в науку подаваться надо. Ну и смекнул, что партийный билет в этом деле не помешает.