Добрые времена
Шрифт:
— Так ты же начальник! Прибавь кладовщиков и наладчиков!
— Они же повременщики! — почти простонал Немов. — Понимаешь? Им-то как раз платят только за выход на работу, а не за саму работу. В этом-то вся и сложность.
— Так, — понял Роман. — Ну, а нельзя их тоже как-то к сдельщине приобщить?
— Ага, — обрадовался Немов. — Наконец-то начал понимать. Я как раз этой проблемой сейчас и занимаюсь. Есть еще одна проблема, но она, как говорится, от меня не зависит.
— Какая?
— Представь себе, что я добьюсь технически обоснованных норм и начну платить людям за заработанное. Сделал вдвое — больше и получи. У меня половина лишних рабочих будет.
— Сократи лишних!
— Правильно. Сокращу. А через год министерство, знаешь, что сделает? Сократит мне соответственно фонд зарплаты. А это значит, что людям я уже не смогу платить за перевыполнение.
— Не может быть! — поразился Роман.
— Увы! Сам не верил, — вздохнул Немов. — Но тут недавно у нас совещание зональное было. И выступил один начальник ОНОТИУ. А предприятие, между прочим, самое передовое. Первым на щекинский метод перешло. И заместитель министра ничего членораздельного сказать не смог по этому поводу. Вот так-то!
И неожиданно лицо Немова стало вдруг старым-старым.
Немов тоже смотрел на Романа и тоже думал о друге.
Когда к нему ни зайдешь, всегда у него люди. Когда писать успевает, непонятно. Всем нужен, потому что безотказный. Старается помочь, хотя берется порой за немыслимые проблемы, вроде жилья или, скажем, сохранение семьи. Как-то застал Немов у него в кабинете рыдающую молодуху. Роман сочувственно кивал головой, слушая горестную повесть о том, как муж молодухи, по специальности наладчик, загулял у всех на виду с технологом цеха, даже ночевать иногда не заявляется.
— Пропесочьте их, пожалуйста! Чтоб на весь завод опозорить.
Роман поскучнел, потом неожиданно спросил:
— Вы его любите?
Молодуха растерялась:
— Теперь уж и не знаю.
— Хотите, чтоб он с вами остался? Знаете, почему спрашиваю? Если я, как вы говорите, «пропесочу» его, он наверняка уйдет. И с завода и из семьи. Поверьте моему опыту. Ни один материал на моральные темы не сохранил семьи. Он этого вам никогда не простит. Тут надо только по-хорошему и вдвоем — один на один. Может, усовестится. Так что подумайте. А уж если решитесь расходиться, скажите, тогда пропечатаем!
— Мудрым становишься, — хмыкнул Немов, когда молодуха в растерянности удалилась. — Я к тебе тоже, между прочим, по семейному вопросу.
— Никак жениться собрался? — Роман от восторга хлопнул себя по коленкам.
— Ну вот еще глупости, — недовольно сказал Немов. — Я относительно твоей жены...
— Лады? — недоуменно спросил Роман.
— Так у тебя, по-моему, пока одна жена. Конечно, Лады. Хочу взять ее начальником группы по социалистическому соревнованию.
Роман скривился:
— Жена — начальник? Веселенькая история. А впрочем, давай. Соревнование — это в ее характере. Только она справки не любит писать.
— Муж поможет.
— Хитер, — рассмеялся Роман, — оформляешь одного человека, а берешь фактически двух.
— А ты как думал...
Вспомнив об этом разговоре, Немов вдруг вздохнул.
— Ты чего? — спросил Роман.
— Да вот думаю, удобно ли к вам в гости ходить? Лада ведь теперь моя подчиненная.
— Плюнь и разотри! — твердо сказал Роман. — Будешь ходить в гости ко мне, а не к Ладе. Понял? Вот она, кстати, легка на помине.
— Вы чего рассиживаетесь? — закричала с порога Лада. — Я уже за холодильник заплатила. Кто тащить будет? Неужели я?
— Вот так, старик! — с драматическим вздохом воскликнул Роман. — Уже холодильник появился.
* * *
Роману позвонил Петр Крутов.
— Здорово, пресса!
— Здорово, начальник! Что хорошего?
— А ничего хорошего. Расхвалил нас в репортаже, будто наш сборочный — самый передовой в отрасли.
— Ну?
— Да еще директору небось помогал готовить статью в областную газету о том, какая замечательная штука — реконструкция.
— Сам он писал.
— Ладно, замнем для ясности.
— Так чем твоя светлость недовольна? Такое вам «паблисити» сделали, а вы ворчите. Избаловали вас...
— Вот, вот. После этого «паблисити» сиди хоть по уши в дерьме и не пикай.
— Не понял.
— А ты зайди к нам и все поймешь...
Крутов встретил Бессонова в дверях своего кабинета. Невысокий, широкоплечий, в синем халате, он смотрел на корреспондента набычившись. На столе затрещал телефонный аппарат. Крутов покосился на него, потом махнул рукой и сказал:
— Пошли на конвейер.
Спустились по антресолям в огромный зал. Роман замер на мгновение, окидывая взглядом конвейерную линию, на которой в строгом равнении располагались собираемые станки. У каждого — два-три суетящихся сборщика.
— Красота! — не удержался Бессонов.
— Вот именно! — фыркнул Петр. — На таком оборудовании и станки должны собираться самые лучшие, так?
— Естественно.
— Вот теперь давай посмотрим, что приходится собирать...
Они прошли к началу конвейера. Здесь уже были Андрей Крутов, Холодковский, Сумароков, еще какие-то люди, обступившие станок, показавшийся весьма неуклюжим даже такому профану в технике, как Роман.
— Это что за бабушкин комод? — спросил он.
Андрей, повернувшись к нему, рассмеялся:
— Точно подмечено. Именно «бабушкин комод». Детище нашего отдела главного конструктора.
— Ну что вы хотите, — вступился за своих конструкторов Сумароков, — этот станок давно проектировался. Узко специального назначения, поэтому производится крайне редко. А сейчас понадобился срочно, причем всего три штуки.
— Слышали мы это, — резко сказал Петр Крутов. — И считаем, что нас никак не оправдывает такое объяснение.