Добрый ангел
Шрифт:
К несчастью, ее ноги отказались ей служить. Она сжимала ими ветку так долго, что они, кажется, одеревенели.
В конце концов Габриэль сам забрался на дерево, чтобы снять ее. Он едва отлепил ее руки от ствола. Казалось, что она сама не могла бы этого сделать.
Он положил ее руки себе на шею и потянул ее к себе, одной рукой обхватил ее за талию, а другой взялся за ветку, чтобы они оба не упали Какое-то время он не двигался. И когда тепло его тела стало согревать ее, Джоанна почувствовала, как она замерзла. Она задрожала и ощутила, что он задрожал тоже. Боже, неужели он так рассвирепел, что трясется от гнева?
— Габриэль?
Страх, который он услышал в ее голосе, вывел его из себя.
— Прекратите же бояться меня, черт возьми! — свирепо прошипел он. — Истинный Бог, мне бы хотелось вбить немного здравого смысла в вашу голову, женщина, это правда. Но я никогда не причиню вам вреда.
Этот выговор задел ее. Ведь она не сделала ничего, чтобы так рассердить его… Разве что пренебрегла его нелепым приказом отдохнуть. «Вот в этом все дело — я не уважила его просьбу».
— Я уже перестала бояться вас, — пробормотала она, уткнувшись в его шею, и вздохнула. Габриэль не терпел неправды, и она подумала, что еще больше рассердит его, если будет лукавить. — То есть я хотела сказать, что в большинстве случаев не боюсь вас, — прибавила она поспешно. — Но почему вы так сердитесь на меня?
Он не ответил на ее вопрос. Он решил подождать, покуда сможет контролировать свои чувства, прежде чем объяснить ей, что вся эта паника отняла у него по меньшей мере двадцать лет жизни.
Муж тесно прижимал ее к себе. По-видимому, ее вопрос огорчил его. Она не могла понять почему. В конце концов, не может же она читать чужие мысли! Она решила было сообщить ему об этом своем недостатке, но удержалась. Зачем усиливать его гнев? Она его жена и, следовательно, должна стараться угождать ему.
Джоанна решила переменить тему разговора и начала с похвалы, надеясь польстить ему.
— Вы были правы, супруг мой. Лес просто кишит волками.
Но, кажется, она опять сказала что-то не то. Он еще сильнее сжал ее, и она услышала его громкое прерывающееся дыхание.
— Вы промокли насквозь! — рявкнул он — Вы наверняка схватите лихорадку и умрете в неделю.
— Не умру, — заявила она. — Я переоденусь в сухое платье и стану точно такая же, как всегда. Вы сдавили меня так, что я не могу дышать, супруг мой. Пожалуйста, выпустите меня.
Габриэль не обратил внимания на ее просьбу. Он выругался и начал быстро спускаться. Она прижалась к его шее и закрыла глаза, предоставив ему беспокоиться о том, чтобы ветки не хлестали ее по лицу.
Он не дал ей встать на ноги, а понес к своему коню, поднял повыше и опустил в седло. При этом он не был очень мягок и заботлив.
Она тут же принялась распрямлять свои нижние юбки. Ткань прилипла к коже. Она знала, что сейчас выглядит не так, как пристало выглядеть леди, но она просто задохнулась от ужаса, когда увидела, что мокрое платье облегает ее грудь. Она быстро перебросила косы вперед, чтобы прикрыться ими.
К счастью, солдаты не обращали на нее внимания. Габриэль стоял спиной к ней и распоряжался насчет мертвых волков. Колум и Кит спрыгнули с лошадей, чтобы связать веревкой волчьи шеи.
— Оттащите их на заднюю сторону гребня и сожгите, — приказывал Габриэль. Он перебросил поводья пойманной кобылы Джоанны в руки Линдзи и велел ему и остальным солдатам возвращаться в башню.
Он хотел на минуту остаться с женой наедине.
Колум, удаляясь, бросил на нее сочувственный взгляд. Он, по-видимому, полагал, что ей сейчас здорово достанется. Кит сделал то же, если можно было разглядеть сочувствие в суровом выражении его лица.
Но Джоанна подняла голову, скрестила руки на груди и постаралась выглядеть совершенно спокойной.
Габриэль подождал, покуда его солдаты уйдут, и вернулся к ней. Он положил руку ей на бедро, чтобы заставить ее взглянуть на себя.
— Вы хотите мне что-нибудь сказать, жена?
Она кивнула. Он подождал.
— Ну? — наконец спросил он.
— Я хочу, чтобы вы пересилили свой гнев.
— Это не то, что я хотел услышать. Она положила свою руку поверх его:
— Вы ждете извинений, не так ли? Так, очень хорошо. Мне жаль, что я пренебрегла вашим предложением отдохнуть.
— Предложением?
— Совсем не нужно рычать на меня, супруг мой. Это грубо.
— Грубо?
Она не понимала, зачем он повторяет ее слова. А он не понимал, почему ока не в истерике после своей битвы с волками. Разве до нее не доходит, что могло бы произойти? Великий Боже, ему страшно думать об этом. Эти дикие звери могли бы разорвать ее на части!
— Джоанна, я хочу, чтобы вы обещали мне никогда больше не оставлять башню без надлежащего сопровождения.
Его голос звучал хрипло. Она подумала, что это, возможно, оттого, что он едва сдерживается, чтобы не закричать на нее. Если она права, значит, ее муж и впрямь считается с ее чувствами.
— Милорд, я не хочу стать узницей в вашей башне, — объяснила она. — Я уже вынуждена была прибегнуть к обману только для того, чтобы немножко поохотиться. Мне должно быть позволено ходить и ездить туда, куда я захочу.
— Вы не будете этого делать.
— А с сопровождением?
— Проклятье, женщина, я только что это…
— Предложили?
— Я не предлагаю. Я требую от вас обещания.
Джоанна похлопала его по руке. Однако Габриэль был не в том настроении. Он указал на землю под деревом, где валялся ее растерзанный плед.
— Вы понимаете, что вас могли разорвать на части так же быстро и легко, как этот плед?
Ее глаза расширились от удивления. Он подумал, что она наконец начинает понимать, в какой опасности находилась. Он кивнул:
— Да, вас могли растерзать, жена.
Джоанна улыбнулась. Это была не та реакция, какой он ожидал. Как же выучить ее осторожности, если она не осознает опасностей, которые ее окружают?
Габриэль нахмурился, недовольный:
— Я все время пытался привыкнуть к вам, как к своей жене, Джоанна. Вы затрудняете мне это. Чему, скажите, ради Бога, вы улыбаетесь?