Добыча стрелка Шарпа
Шрифт:
– Что?
– Немного кофе. Кофе и джут.
– Нет, Аксель, ты принимаешь меня за дурака. – Шарп достал из кармана нож.
– Я ничего не сделал! – уперся Банг.
Шарп улыбнулся и открыл лезвие.
– Кофе и джут, говоришь? Нет, Аксель, ты продал душу. И сейчас расскажешь, как это сделал.
– Я говорю правду!
Шарп в третий раз швырнул его на ящик и, наклонившись, приставил лезвие к левому глазу.
– Начнем с этого, Аксель. Глаз выскочит сам. Сначала будет почти не больно. Левый, потом правый.
– Нет! Пожалуйста! Не надо! – завопил Банг и даже предпринял попытку оттолкнуть англичанина трясущимися руками.
Шарп прижал лезвие, и приказчик завизжал, как кастрированный поросенок.
– Нет!
– Рассказывай, как все было. Мне нужна правда. Правда в обмен на глаз.
Рассказ получился не совсем связный, потому что Банг отчаянно пытался оправдаться. Мистер Сковгаард, сказал он, предал Данию. Мистер Сковгаард поставлял сведения британцам, а разве Британия не враг Дании? И вообще, Оле Сковгаард скупец и скряга.
– Я работаю на него уже два года, а он ни разу не добавил жалованья. У человека должны быть перспективы.
– Продолжай.– Шарп подбросил ножичек, и приказчик затаил дыхание. Лезвие сверкнуло, нож перевернулся в воздухе и упал на ладонь.– Я слушаю.
– Мистер Сковгаард поступал неправильно. Он предал Данию.
Аксель всхлипнул – не потому что Шарп сделал ему что-то, а потому что увидел Астрид. Закутавшись в зеленый халат, она стояла у лестницы с винтовкой в руках. Проснувшись от криков Банга, она, видимо, решила, что на склад пробрался вор.
– Что случилось? – спросила женщина, глядя на Шарпа.
Он пожал плечами.
– Аксель рассказывает, как продал твоего отца за двадцать золотых монет.
– Нет! – запротестовал приказчик.
– Не ври мне! – заорал Шарп, испугав как Астрид, так и Банга.– Говори правду, паскуда!
Правда выходила из Банга неохотно и выглядела отвратительно. Какой-то человек убедил приказчика, что его патриотический долг состоит в том, чтобы выдать Сковгаарда.
– Это все ради Дании! – упорствовал он, уверяя, что долго мучился, но боль мук, похоже, облегчило обещание золота, и когда Сковгаард предложил сходить на молитву, Банг известил своего нового друга, где и когда тот сможет найти «британского агента». В назначенное время возле церкви их поджидала карета, и все похищение не заняло и минуты.
Астрид побледнела и только молча смотрела на Банга, все еще не веря услышанному.
– Итак, Аксель, ты продал его, а потом отметил это событие джином?
– Мне сказали, что так будет легче,– с грустью признался приказчик.– Я не знал, что это джин.
– А чем, по-твоему, тебя собирались угостить? Молоком человеческой доброты? – Шарпа так и подмывало ткнуть ему ножом в глаз, но он сдержался и, дабы не поддаться искушению, отступил.– Значит, ты сдал мистера Сковгаарда Лависсеру?
– Я не знаком
– Да, ты продал отца Астрид этому человеку. Я был там час назад. Его дом охраняется, как пограничная крепость. Ты предал его в руки французов.
– Я передал его датчанам!
– Французам, чертов болван! И одному только Богу известно, что они сейчас с ним делают. Если помнишь, в прошлый раз ему вырвали два зуба.
– Они обещали, что не сделают ему ничего плохого.
– Жалкий мерзавец.– Шарп посмотрел на Астрид. – Хочешь, я убью его?
Она покачала головой.
– Нет, нет.
– Зря, он это заслужил.
Стрелок вытащил упирающегося приказчика во двор и запер в каменной конюшне с плотной дверью и увесистым замком. Потом осмотрел оставленную на ночь во дворе ручную тележку, в которой лежало восемь неразорвавшихся снарядов. Опасности они, наверно, не представляли, но Шарп решил, что утром вытащит запалы и на всякий случай польет заряды водой. Вернувшись в дом, он сгреб монеты, отправил их себе в карман и поднялся по лестнице.
Астрид дрожала, хотя в комнате и не было холодно.
– Эти люди… – пробормотала она.
– Те же самые, что уже приходили сюда. Дом на Бредгаде превратили в тюрьму.
– Что они делают с ним?
– Задают вопросы.
Шарп не сомневался, что рано или поздно Сковгаард не выдержит и начнет отвечать. Может быть, уже начал. А раз так, то эти ответы должны остаться в Копенгагене. Нужно сделать все, чтобы список имен не достался французам, но для этого придется проникнуть в дом на Бредгаде, а сделать это в одиночку Шарп не мог.
– Я снова уйду,– сказал он, кладя руки ей на плечи,– но вернусь. Обещаю. Я вернусь и останусь здесь.
Держи склад на запоре. Никому не открывай. И не выпускай Акселя.
– Не выпущу.
– Он будет хныкать, умолять. Будет врать, что умирает от жажды и голода. Не слушай. Если ты откроешь дверь, он набросится на тебя. Он этого хочет.
– Он хочет только денег.
– Он хочет тебя, милая. Думает, что теперь, когда твоего отца здесь нет, ты обратишься за помощью к нему. Ему нужна ты, ему нужен склад, деньги, все. – Шарп поднял семистволку.– Держи все двери закрытыми. Никого не впускай и не выпускай. Я вернусь.
Ночь была на исходе. Пожары понемногу догорали, хотя кое-где пламя еще не унялось и порывалось в небо, с которого падали уже не ядра и снаряды, а маслянистые, похожие на черный снег хлопья пепла. Там, где еще полыхали дома, суетились люди. Воды в городе не хватало, и ее привозили в бочках из бухты. И все же мало-помалу пожарные и моросящий дождь справлялись с огнем. От пепелищ тянуло запахом обуглившейся плоти. На улицах стояли гробы, больницы не вмещали раненых.
Шарп направился к бухте.