Дочь княжеская. Книга 4
Шрифт:
— Как ее сестра, — подсказал сЧай.
— Точно. Именно. Хоть ты повлияй на нее. Чтобы не бегала по комнате подстреленным зверенком: рано ей еще. И еще зеркала. Все зеркала надо убрать, спрятать или укрыть флером невнимания.
— Рано или поздно она все равно увидит, Сихар, — возразил сЧай.
— Здесь лучше поздно, чем рано, — твердо заявила целительница. — Поверь мне. Конкретно в ее случае — лучше поздно, чем рано! Пусть… пусть душа сильнее прикипит к телу. Укрепится. Тогда…
«Что я такого могу увидеть в зеркале?» — с недоумением подумала Хрийз.
? потом до нее дошло, внезапно и сразу, как мешком по голове огрело. Большим, тяжёлым, полным острого колючего железа мешком. Она горела. По возвращению в Третий мир — горела на погребальном огне. Ожоги не зарастишь так просто. Шрамы от ожогов не уберешь, во всяком случае, сразу.
«Вот я уродина, наверно!» — в ужасе подумала Хрийз, хватая себя за щеки. Пальцы ощутили гладкую поверхность, без рубцов и шрамов. Но это ничего не значило, на кожу ведь могли нанести лечебную маску. Как выглядят шрамы от ожогов, Хрийз прекрасно себе представляла. И что-то подсказывало ей, что даже с магией и искусством Сихар вернуть лицу и телу нормальный вид будет небыстро и непросто.
«Может, она права. Может, мне вправду не надо пока смотреться в зеркала…»
Она зашевелилась: стало уже просто невыносимо лежать неподвижно. Хотя, наверное, стоило бы. Может, Сихар и сЧай еще сказали бы что-нибудь важное, интересное. Но как-то это было бы неправильно. Особенно по отношению к сЧаю.
Ей помогли сесть. Сихар тут же взялась ворчать на тему постельного режима, но Хрийз отмахнулась:
— Не надо.
Она встала, медленно, через боль и слабость. сЧай поддержал. И на миг девушка прислонилась к его плечу щекой — как же всё-таки здорово, что он рядом с нею, этот мужчина. Что приходит, несмотря на все свои дела, а дел у него, надо думать, немало. Шутка ли, в управлении Острова и собственный флот. А он приходит, — к ней. К больной княжне другого государства.
— Сихар, — попросила Хрийз, — пожалуйста, оставьте нас.
— Хорошо, — ответила целительница. — Но — ненадолго. За вами нужен присмотр, ваша светлость.
Волна прохладного воздуха из открывшейся двери сказала о том, что Сихар ушла. И тогда Хрийз вцепилась в сЧая и заплакала, тихо, отчаянно. Слёзы давно ждали своего часа, и вот, он настал. сЧай не стал произносить никаких бесполезных и ненужных слов утешения. Какое утешение могло быть — сейчас. Осознать, что на долгое время, если не навсегда, остаёшься покрытой шрамами уродиной, — что тут еще можно было подумать или сделать. Но его рука прошлась по стриженой голове, как тёплый солнечный ветер. Потом ещё раз. И ещё.
Хрийз сделала над собой усилие и отстранилась. Княжна она или кто… И снова поразилась тому, как хорошо сЧай понял её. Не стал возвращать обратно в опостылевшую кровать, наоборот, усадил в кресло, заботливо укутал в коричневый в красный пересекающийся кружочек, плед.
На столике уже стоял заварничек и кувшин с горячей водой, наверное, Лилар поставила, заранее…
— Хочешь горячего? — спросил сЧай.
Хрийз кивнула. Смотрела, как он наливает тёмно-розовую жидкость в тонкостенную кружку, добавляет туда лепестки жасмина, — для вкуса, надо думать. А может, это был не жасмин, а что-то целебное… неважно. Лишь бы не снотворное. Но магический взор отмёл версию со снотворным полностью: действительно, просто лепестки просто жасмина просто для вкуса.
— А всё-таки мы выжили, сЧай, — тихо сказала Хрийз.
— Да, — ответил он, протягивая ей кружку.
Хрийз взяла, чувствуя, ка? греет ладони приятное
У сЧая снова было теперь две руки. Исцеляющая магия Третьего мира зрение когда-то вернула одной ослепшей дурочке, что уже говорить o руке, которую наверняка намного проще вырастить, чем зрительные импланты. И время прошло… Четыре года…
— сЧай, — сказала Хрийз, — я очень… очень благодарна…
— Не стоит, ша доми, — тут же отозвался он. — Не надо — сейчас…
— Надо, — упрямо повторила она. — Надо, сЧай. Я бы не справилась… без…
Она запнулась, не зная, как теперь его называть, на «ты» или на «вы». На «ты» — он старше, он и по статусу выше, как маг и действующий правитель, и вообще. Как-то неуважительно получится. А на «вы», после всего пережитого, тоже нехорошо получится… Вот беда. Знала бы этикет, спряталась бы в него, так ведь не знает же. Только и остаётся, что мучительно краснеть, пытаясь подобрать слова так, чтобы прозвучали они нейтрально.
А всего больше хотелось снова взять его за руку. Прикоснуться пальцами к запястью, почувствовать родное тепло и раствориться в нём, как в боли.
— Что теперь будет, сЧай? — спросила Хрийз. — Что сейчас в мире?
Он налил счейг и себе. Устроился на низенькой скамеечке рядом. Мог бы взять второе кресло, оно стояло у стены, но не стал почему-то. Может потому, что рост не позволил бы ему тогда смотреть Хрийз в глаза. сЧай очень не хотел возвышаться. Даже по естественным причинам, за какие ему никто слова не скажет: ни в одном протоколе не говорилось о том, что разговаривающих следовало уравнивать по росту. Маленьких — поднимать, высоких — принижать. Может, какой-то самодур-правитель, когда и пытался, но имени его в народе не помнили.
— Война окончена, — начал рассказывать сЧай. — Стоит перемирие, но я б не назвал его таким уж прочным. Однако Потерянные Земли утратили стимул к драке: последняя Опора проклятого Третерумка разрушена, восстановить связь со своей империей у них теперь уже не получится. Но они могут попытаться — и пытаются! — диктовать свою волю всем остальным. Потерянные Земли — по-прежнему сила, с которой приходится считаться.
Хрийз кивнула. Слишком большие территории у наследников третичей, слишком много ресурсов. Война потрепала их, всё так, но остальные княжества Третьего мира потрепало больше.
— Ведутся переговоры, — продолжил сЧай. — Возможно, в скором времени мы увидим послов…
Послы от Потерянных Земель. Хрийз не представляла себе, о чём с ними можно будет разговаривать.
— После войны, — сказал сЧай, — приходит время мира, ша доми. Нам придётся с ними разговаривать. Хотя я бы предпочёл говорить боеголовками. Вот это самый верный тон в беседе с такими, как они. Безошибочный! И промахи случаются редко…
Хрийз поневоле улыбнулась.