Дочь лучшего друга

Евдокимова Антонина

Я старательно натягивала на лицо улыбку, пока шла по коридору к его палате. Охранника увидела издалека. Сегодня это был Денис.

— Игорь Владимирович просил никого к нему не пускать, — остановил меня его строгий голос.

— Что-то случилось? У него снова следователь?

— Нет. Он один.

— Тогда почему я не могу войти? — сделала я попытку обойти мужчину. Но он хорошо знал свою работу.

— Это приказ. Сегодня Игорь Владимирович никого не принимает. Вам лучше уйти.

— Но я не понимаю. Что произошло?

— Не могу знать. Я только

выполняю указания.

— Маргарита Максимовна?

Голос за спиной заставил оглянуться. Скворцов.

— Здравствуйте. Нам вчера так и не удалось с Вами поговорить, Андрей.

— Вы хотели о чем-то меня спросить?

— Да, я хотела узнать о…, - я бросила взгляд в сторону Дениса. Его лицо хранило маску невозмутимости.

— Все в порядке. Эта проблема решена. А Вы уже уходите или только пришли?

— Пришла, но меня не пускают.

— Распоряжение Игоря Владимировича, — тут же произнес охранник.

— Он чем-то занят?

— Нет. Он один.

— Он никого не хочет видеть?

— Распоряжение касается только Маргариты Максимовны.

— Что? — задохнулась я от удивления. — Только меня. Почему?

— Не знаю. Мне не объяснили.

— Вы поругались? — спросил у меня Скворцов.

— Нет.

— Может, ему просто нужно время?

— Для чего? Я уже видела его. Не понимаю, что могло произойти.

— Дайте ему время. Игорю Владимировичу сейчас не просто. Попробуйте прийти завтра.

— Я никуда отсюда не уйду. Буду сидеть под дверью, пока он меня не впустит.

— Это глупо, Маргарита Максимовна.

— Пусть, — упрямо заявила я, устраиваясь на стуле возле дверей. — Я не уйду. Так ему и передайте.

Скворцов тяжело вздохнул, обменялся взглядами с Денисом и вошел в палату.

Я просидела у дверей до вечера. Игорь так и не сжалился надо мной. Вернувшийся после встречи с ним безопасник только сокрушенно покачал головой, но ничего не объяснил. Внутрь беспрепятственно проходили медсестры и врачи. Даже юристу позволили войти. А я продолжала ждать на пороге, как наказанная собачонка. Вот только проблема была в том, что я не понимала своей вины.

Я вышагивала по коридору, пытаясь придумать способ поговорить с Игорем. Несколько минут назад к нему зашла медсестра. Может, после ее ухода мне удастся попасть к нему? Ожидание и непонимание выматывали похлеще самой тяжелой работы. В моем желудке сегодня не было ничего, кроме кофе. Он бунтовал и закручивался спазмами. Но мне не было до него никакого дела.

— Игорь Владимирович просит Вас зайти, — я не сразу поняла, что она обращалась ко мне. — Идите. Он хочет Вас видеть.

Взгляд на Дениса. Он посторонился, приоткрывая для меня дверь. Перешагивая порог, мне так много хотелось сказать Игорю. Но все слова застряли у в горле, когда наши глаза встретились. И я снова полетела вниз. С той самой крыши.

Игорь

Итак, приговор вынесен. Врач только что вышел, оставив меня на руинах надежды. Операцию делать слишком рискованно. Велика вероятность

того, что позвонки могут сдвинуться, окончательно сжав нерв. И тогда я не только ноги перестану чувствовать, но и все, что находится ниже травмы. Импотенция. Недержание. Причем не только мочи. Проблемы с внутренними органами. Врач в красках расписал мое «прекрасное» будущее. Захотелось немедленно выйти в окно. Но мне мешало одно маленькое неудобство — я не мог дойти до этого окна.

— Неужели, совсем ничего нельзя сделать? — разозлился я.

— Мы можем только немного облегчить Ваше состояние, Игорь Владимирович. Снять боль. Это лечебная физкультура, массаж, препараты.

— Но они не поднимут меня на ноги. Верно?

— К сожалению, нет, — отвел он взгляд.

— А если обратиться к врачам, не знаю, в Германии?

— Вы, конечно, можете попробовать, но, боюсь, их ответ будет мало чем отличаться от нашего.

— Иными словами, я до конца своих дней прикован к постели?

— Не обязательно. Вы можете передвигаться туда, куда захотите.

— В инвалидном кресле, — выплюнул я, чувствуя, что снова возвращается боль.

— Увы, — врач беспомощно развел руками.

И вот уже почти рассвет, а я так и не сомкнул глаз. Думал. Было о чем.

Охватившее меня отчаяние схлынуло быстро. Резать вены, глотать таблетки — все это не по мне. Миллионы людей живут в инвалидном кресле. И у большей части из них нет тех возможностей, что были у меня. Конечно, придется кардинально изменить жизнь. Переделать квартиру, возможно, переехать в другую. Сложнее всего сохранить прежнее уважение и уверенность во мне подчиненных. Они должны все также чувствовать мою твердую руку. Как и конкуренты. Представляю, как они уже готовы были рвать на куски мой бизнес. Но вам не достанется ничего. Я еще и ваше отберу. У меня не работают только ноги. Все остальное в полном порядке. И сейчас не время тонуть в соплях. Пусть этим занимаются слабаки. Я не такой!

Но была в моей жизни одна слабость. Девочка с изумрудными глазами. Нежная. Теплая. Сладкая. Готовая ради меня на все. Даже на плаху. Глупая! Нет, идиотка! И никак иначе! Если ты сама не можешь уйти, я помогу тебе сделать это. И да, тебе будет больно. Я сделаю все для того, чтобы вывернуть твою душу наизнанку, разбить твое сердце и превратить его в лохмотья. Только так ты сможешь забыть меня. Потому что будешь ненавидеть до конца своих дней.

— Юля, попросите, пожалуйста, Дениса зайти ко мне, — обратился я к медсестре, что делала утренний укол.

— Хорошо, Игорь Владимирович, — кивнула она.

— Доброе утро, Игорь Владимирович, — поздоровался охранник. — Вы что-то хотели?

— Да, у меня для тебя распоряжение, Денис.

— Слушаю, Игорь Владимирович.

— Не пускать ко мне Маргариту Воронцову. Ни при каких условиях!

На его лице отразилось недоумение.

— Хорошо, Игорь Владимирович. Запрет на посещения распространяется только на нее?

— Да. Только на нее.

— Что-то еще?

— Нет. Пока это все.