Дочь моего друга
Шрифт:
Аверин говорил прописные истины, я и сам это знал. Но как же, сука, заставить себя забыть, как это круто, когда есть с кем побухать и попиздеть о жизни? Когда хочется ехать домой, потому что там тебе бросятся на шею и скажут «Де-е-ем, ты приехал!»
Как перестать думать, что готов променять все бабло мира, только чтобы друг был жив, а моя девочка рядом?
Падаю за руль, с силой захлопываю дверцу.
А вот так, блядь. Взять и перестать.
Потому что нет больше никакой моей девочки. И друга нет. И
***
В банк успеваю до закрытия. Несся по трассе, даже не глядя на спидометр. Охрана наверное в ахере, но я больше не питаю по их поводу лишних иллюзий. Неприкосновенность гарантируют совсем другие вещи, и это далеко не количество людей, ограничивающих доступ к телу.
Кому надо, тот достанет.
Меня проводят в хранилище, и когда остаюсь один на один с сейфом, испытываю что-то вроде фантомной боли. Всего каких-то четыре месяца назад Глеб был здесь и стоял перед этим железным шкафом так, как сейчас стою я.
В нашей с Покровским практике уже были сейфы, однажды он передавал мне вазу за херову сумму денег. Мы этой вазой дали взятку одной несговорчивой даме. Код я помню, это тоже наша с Глебом фишка.
Тяжелая дверца открывается на удивление легко и плавно. Я был готов, я догадывался, но даже на меня такое количество денег производит впечатление.
Сколько тут? Два миллиона? Три? Долларов, аккуратно запечатанных пачек по десять тысяч в каждой.
Протягиваю руку к пакету, стоящему вертикально у стенки. Это виски. Бутылка вискаря, который мы с Глебом предпочитали всем остальным. И наконец-то записка. Знакомым почерком на каком-то огрызке, который он неизвестно откуда оторвал.
«Ты был прав, Дема, я проебался. Прости если сможешь. Помоги Аринке. Деньги тебе и ей, поровну. Договор отдай ей, пусть вступит в наследство, проследи».
Разворачиваюсь и приваливаюсь спиной к стене. Запрокидываю голову вверх. Проебался он...
Я же сто раз сказал себе, что все, что проехали. А тут он с вискарем...
Когда к глазам возвращается резкость, заглядываю в сейф. Деньги я не возьму, значит придется искать Арину. Это справедливо, он ее отец, а наши с ней дела это совсем другие расклады. Глеб что-то писал про договор.
Нахожу файл. Хм. Остров? Серьезно? Глеб купил остров? Даже не так, это договор дарения, Глебчику кто-то подарил остров. Название острова ни о чем не говорит. Ага, Индонезия.
Когда вижу имя дарителя, появляется ощущение, что смотрю херовый боевик.
Феликс Фокс.
Глеб отжал у Феликса остров. В Индонезии.
И если этот ебучий остров не причина всех его бед, то я сворачиваю свою контору и иду работать в супермаркет охранником.
Или тренером по плаванию.
***
Неделя исследования не принесла никаких результатов. На ебучем острове нет ничего. От слова нихуя.
Мы получили снимки
Никаких полезных ископаемых, ничего, что могло бы оправдать то, как за него бились насмерть Феликс, Покровский и Маркелов. И я попал под раздачу, тут Лазаренко как в воду глядел.
Но если следовать логике, Ринат и затеял все ради этого сраного острова. А мне бы его даром отдавали, не взял. Так что в нем такого?
Арину долго искать не пришлось. Она там же, в Индонезии на Бали, у матери. Уно отследил по паспорту — сначала по билетам на самолет, потом по оформленным документам. Работает в какой-то местной столовке.
Следить за ней мы не следим, зачем? Как придет время вступать в наследство, тогда и появимся. Я еще не решил, сам полечу или отправлю кого-то из парней.
От мысли, что увижу ее вживую, нутро опаляет жаром. Сколько бы я ни повторял себе, что мне похуй, мне все еще не все равно. Поэтому правильнее всего отправить кого-то вместо себя.
С другой стороны, я все равно собирался в Индонезию. Хочу посмотреть на этот остров прежде чем отдать его Арине. Все-таки, меня из-за него чуть не посадили. А Глеба убили. И имею ли я право отдать в руке девчонке такую бомбу замедленного действия?
Даже если эта девчонка больше не моя?..
Глава 38
Спустя еще два месяца
Арина
Сегодня у меня вторая смена. Вечером в кафе больше людей, я пока справляюсь, но через пару месяцев придется просить хозяина, чтобы ставил только в первую.
Живот пока маленький, он мне не мешает. Но я отдаю себе отчет, что чем дальше, тем будет тяжелее.
Мама с отчимом позвали меня к себе жить, я прилетела на Бали и живу здесь уже четыре месяца. Отчим для местных что-то типа священника, у них это называется по-другому, но я все еще путаюсь в этой иерархии.
Мама очень спокойно отнеслась к смерти папы. И к тому, что я осталась без денег, тоже. Они оба с отчимом считают, что чем меньше привязанностей, тем меньше страданий. Отчим это и проповедует.
На удивление, я очень быстро переняла местный образ жизни. Мне нравится одежда, которую здесь носят, она яркая и недорогая. Не совсем нравится еда, для меня слишком острая, но я приловчилась готовить более привычные блюда из местных продуктов.
Мою беременность мама тоже спокойно восприняла. Пожала плечами и сказала, что воспитаем. Отчим не гнал меня работать, но мне самой не хотелось быть обузой чужому мне мужчине, и я начала искать работу. Устроилась в кафе официанткой. Но если надо, могу и посуду помыть.