Дочь моего друга
Шрифт:
— Можно подумать, ты придерживаешься, — хмыкаю ворчливо, но Аверин и бровью не ведет.
— Обязательно. У меня есть свой собственный. Исходя их него, я с такими как Маркелов и Ямпольский ссать на одном гектаре не стану. Два бандюка. И еще я никогда не связываюсь с особами королевских кровей.
— Мало платят?
— Нет. Просто не желаю иметь дел. И я бы никогда не стал связываться с Фоксом.
— Он что, тоже королевских кровей? — спрашиваю насмешливо, но Аверин не ведется.
— Нет, все намного хуже.
— Нет, не знаю. Мне поступил заказ обнулить его компанию. Я сделал. А кто его папаша, мне похую.
— Напрасно. Я бы на твоем месте поинтересовался, — Аверин со стуком ставит бокал на стол. — Феликс Фокс внебрачный сын одного очень важного чела. Сам Феликс с отцом в контрах, но он остается его сыном. И всем этим пиздецом ты обязан не столько Феликсу, сколько его отцу. Это он дал Маркелову карт-бланш тебя утопить. Сначала твоего друга, затем тебя. Согласен, они решили, что вы действовали в связке, но как тебя это спасает?
Медленно качаю головой. Никак не спасет.
— И вот еще. Если будешь вот такой весь из себя охуенный, долго не протянешь. Посмотри на меня, я без охраны, и у меня все заебись. За тобой вечно толпа таскается, и?.. — выгнутые дугой брови взлетают вверх, и мне очень хочется вот прямо сейчас послать его нахуй. Но я держусь. Понимаю, к чему он клонит.
— Предлагаешь лечь под силовиков? — спрашиваю, позволяя себе хорошую порцию сарказма.
— Предлагаю перестать выебываться и оказывать им посильную помощь, если возникнет такая необходимость. А потом, когда эта помощь станет для них незаменимой, можно и повыебываться.
Аверин ввинчивается немигающим взглядом, и я снова нехотя киваю.
***
— Мы все сделали, как вы сказали, Демид Александрович, — охранник встречает меня на пороге. Киваю и прохожу внутрь дома.
— Спасибо, Богдан.
Я приказал парням вывезти ее шмотки на свалку. На удивление Арина оставила почти всё, целые горы шмотья. Платья, белье, обувь. Я не понял даже поначалу, она что, голая ушла? Но Богдан сказал, уходила с чемоданом.
Я распорядился убрать все, что может напоминать о ней, но перед дверью спальни все равно останавливаюсь. Сердце забывает как надо биться, судорожно дергается за ребрами. Кажется, что войду, а она там, сидит на кровати с ноутбуком. Повернется ко мне, глаза засияют.
Ноутбук в сторону отставит, на шею бросится.
«Де-е-ем! Ты пришел!..»
Резко распахиваю дверь. Никого. Быстро пробегаю глазами по комнате — везде только мои вещи. Заглядываю в гардеробную — все как было до нее, ровными рядами висят рубашки, пиджаки, брюки. В выдвижных ящиках только мое белье, ремни, галстуки. Часы.
Но она все равно здесь. Глубоко вдыхаю воздух и чувствую ее запах. Никуда он не делся, он везде, стоит только закрыть глаза.
Прикрываю их ладонью. Что ж так больно, сука?
Аверин сказал,
Я не то, что ближе подпустил. Я блядь в самое сердце ее впустил и дверцу захлопнул. И как теперь убрать ее оттуда, как избавиться, не знаю. Потому что прямо сейчас, именно в этот момент мне глубоко похер, что она сделала.
Сдала меня? Деньги увела? Улики подбросила? Да похуй. Я хочу ее обратно, я просто не хочу без нее.
Подхожу к бару, достаю бутылку с вискарем и бокал. Наливаю полный, выпиваю залпом, наливаю еще.
Аверин убежден, что между Ариной и Феликсом что-то есть. Я уверен в обратном.
Нет там ничего. И не было. Я у нее был, один.
Арина сделала все это потому что поверила, будто я заказал Глеба. И если бы я убил Феликса, как только узнал, что он появился в городе, ничего бы этого не случилось.
Снова пью залпом. Опускаю со стуком бокал на гладкую поверхность.
Почему я его не убил? Ну и что, что посадили бы. Зато когда вышел, она была бы со мной.
В груди отдает тупой давящей болью. Ну нахуя ты ее родил, Глебчик? Вот нахуя? Чтобы я теперь вот так подыхал?
Ставлю бутылку обратно в бар, с грохотом захлопываю дверцу. Достаю телефон и набираю Андрея.
— Я съезжаю в отель. Здесь надо все переделать. Вообще все.
Не хочу, чтобы хоть что-то напоминало о ней. Пусть исчезнет, будто ее и не было никогда.
— Что, все? И где это, здесь? — осторожно интересуется мой начбез.
— Здесь это в доме.
— Так вы же совсем недавно закончили ремонт! Что ж опять-то начинать? —причитает Андрей, но быстро берет себя в руки. — Как скажете, Демид Александрович.
— Демид Александрович, там за вами пришли... — заглядывает в комнату Богдан, вид у него немного растерянный. — Алексей его зовут, больше ничего не сказал. Сказал, имя его назвать, вы поймете. Просил вас позвать.
— Скажи, я уже иду, — отзываюсь и оглядываюсь в поисках жевательной резинки.
Если за мной на ночь глядя приезжает глава службы безопасности Ямпольского, это означает только одно. Шерхан пришел в себя и снова вернулся в расклад. И я зачем-то ему понадобился прямо сейчас.
***
Ямпольский принимает в просторной палате, которую так и тянет назвать роскошной. Но все же она больничная. И меня несколько раз предупредили, что Арсену Павловичу нельзя перенапрягаться, и что ему нужен покой. Как будто это я его позвал, а не он меня.
Смотрю на заострившиеся скулы, бледное лицо и некстати вспоминаю Аверина, который не стал бы ссать на одном гектаре ни с Ямпольским, ни с Маркеловым. А мне по ходу придется...
— Я... Я не совсем в форме, — хрипит Ямпольский, по всему видно, как ему тяжело говорить, — но дело срочное.