Дочь Обратной Стороны
Шрифт:
Оставалось ответить на главный вопрос: что делает в Подлесье жрец полузабытого культа? И почему он до последнего времени никак не давал о себе знать? И самое главное – кто он? Я чуть мозги себе не вывихнул, пока думал над этим. И придумал. После того, как устроил старосте Кромвелю настоящий допрос с пристрастием. Насколько мне не изменяет память, жрецы Зеймуса давали обет безбрачия. Они всю жизнь обязывались провести в служении своему богу. Им было запрещено иметь детей. Поговаривали, что жрецы не брезговали делить койку с животными, извращенцы хреновые…. Так вот, единственным бобылём на всё Подлесье был старый мельник. Дедку уже давно стукнуло под шестьдесят, но он так и не обзавёлся ни женой, ни детьми. Кромвель, как не тужился, так и не мог припомнить,
О-хо-хо, я отлично понимал, что мои догадки по большому счёту и яйца выеденного не стоят. Они настолько притянуты за уши, что любой племенной осёл позавидует! Я не сыщик и в дедукции откровенно слабоват. Но я же должен был хоть что-то делать, чёрт возьми. Я не собирался торчать в этой деревне дольше одной ночи, но и отказать в помощи не мог. Уже не мог. Под перекрестием взглядов Корина и Виты, глядя в наполненные немой мольбой и первобытным страхом глаза господина и госпожи Кромвель. И я делал. Делал, что умел и как умел. И пусть в суде мои зацепки любой ушлый адвокат разбил бы в пух и прах, я не собирался отступать от сформировавшегося в моей голове плана.
Единственное, чему я не мог дать ровным счётом никакого объяснения, была мотивация предполагаемого жреца. Если мельник, звали его, кстати, Волотом (забавное имечко, верно?) все эти годы успешно скрывал от всей деревни свои тёмные наклонности, то что заставило его именно сейчас так спешно вспоминать давно забытые и поросшие быльём знания? Что двинуло его начать похищать детей и пить их кровь? Для чего? И почему этого не произошло раньше? Чего Волот выжидал?
Я выяснил, что первый исчезнувший ребёнок, так и не вернувшаяся после посиделок у подружки девочка жила неподалёку от дома мельника. Вроде бы всё сходилось. Старый выродок уволок её, когда она торопилась домой, убил и выпил её кровь. Проснувшейся силы ему хватило, чтобы заарканить парочку вильмарфов и в дальнейшем не рисковать самому. Похоже на то, что Волот следовал какому-то одному ему понятному плану. Вот только какому? Незнание этого обстоятельства изрядно меня нервировало. Не люблю неопределённости и недосказанности. Не хочу выглядеть скучным и банальным, но что-то здесь было не правильно. Не правильно, ха. Как будто похищение детей и приручение вильмарфов может быть чем-то правильным и оправданным…
Но почему я выбрал мельницу? А что мне оставалось? Я не хотел ломиться к Волоту, чей дом располагался чуть ли не в центре деревни. Сомневаюсь, что жрец Зеймуса принял бы меня с распростёртыми объятиями. А подвергать напрасному риску ни в чём не повинных соседей мельника я не собирался. При любом раскладе наша встреча закончится дракой. Несчастная деревушка и так лишилась слишком многого, чтобы отнимать у неё ещё кого-то. Старая мельница с огромным колесом-ветряком находилась на самой дальней окраине. Слева тянулись подёрнутые снегом поля, чуть дальше простирался Спящий лес. Справа был насыпан невысокий курган непонятного мне происхождения. Ближайшие дома дымили печными трубами более чем в сотне футов от мельницы, что меня вполне устраивало.
Я терпеливо выжидал. Я знал, что ОНИ придут сюда. Наверняка жрец и вильмарфы учуяли моё присутствие. Я представлял для них нешуточную угрозу, и они захотят со мной разобраться. Волот не хуже меня понимал, что отсидеться за стенами ему не удастся. Он предоставил мне право выбора поля боя. Я дам ему возможность нанести удар первому. И к тому же мой инстинкт Ходящего настойчиво шептал, что все ответы я получу именно здесь, среди царства зерна и муки. Как только я открыл добротную, сбитую из толстых досок дверь и замер на пороге мельницы, я почувствовал, что внутри происходили нехорошие вещи. Ужасные и отвратительные. Я словно услышал громкие разрывающие барабанные перепонки крики агонии и непередаваемой боли. Словно в пропахшей пылью сгустившейся тьме разом закричали десятки терзаемых детских душ.
И вот я тут, сижу на мешках, положив меч на колени, и жду.
Мои
Дверь отворилась. По полу потянуло волной леденящего холода. На пороге застыли две тёмные гротескного вида фигуры. Они отчётливо выделялись на фоне сверкающего в свете ярких звёзд снега. Я позволил себе кривую усмешку. Мне совсем не доставило радости то, что я не ошибся. У входа в мельницу стояли именно вильмарфы. Насколько я мог судить, молодая ещё пара – самец и самка. Они были похожи меж собой как единоутробные близнецы. Непрофессионалу тяжело отличить особь женского рода от мужской. Не сомневаюсь, что и мы, люди, для них все на одно лицо. Поджарые мускулистые тела, свалявшаяся грязно бурая шерсть, длинные, почти до колен, руки и короткие ноги. Вильмарфы были похожи на вставших на дыбы гиен. Такие же вытянутые удлинённые морды, мощные, способные дробить берцовые кости челюсти, стоявшие торчком закругленные уши. В темноте светились их налитые кровью маленькие злобные глазки. Руки вильмарфов заканчивались пятипалыми кистями с крепкими отлично приспособленными для разрывания могил загнутыми когтями. Далеко не красавцы, что уж там говорить.
Они стояли, возбужденно морща подвижные чёрные носы. Не удивлюсь, что они учуяли меня ещё на подходах к мельнице, футов за сто пятьдесят-двести. Они знали, что я один. Но, видимо, хотели лишний раз в этом убедиться. Опасались неприятных сюрпризов, недоноски. Наверняка Волот внушил им, что со мной надо быть очень осторожными. Обычно туповатые твари нападали без предупреждения, брезгуя оценкой ситуации.
Я спокойно поднялся на ноги и выпрямился во весь рост. Меч я поставил перед собой, уперев острие в утоптанный земляной пол, положил ладони на гарду. Я внимательно наблюдал за ними. Они продолжали стоять в дверном проёме, их морды были повёрнуты в мою сторону. До меня донеслось утробное низкое рычание. В сумраке блеснули клыки. Я буквально ощутил исходящие от них эманации подавляющей волю природной звериной силы. В этом воздействии не было и унции магии, ничего, кроме стремления одурманить мой мозг, отвести мне глаза. Твари гипнотизировали меня, пытаясь заставить увидеть то, чего нет. Точнее, НЕ увидеть.
Я откинул полы плаща и перенёс все на чуть выставленную вперёд правую ногу. Ребята, ребята, ну неужели ваш хозяин не предупредил, что со мной подобные дешёвые номера не пройдут… Ходящие невосприимчивы к сглазу, морокам, отводящим чарам и гипнозу. Так что не надо строить мне глазки. Я обеими руками перехватил меч за рукоять и, крутанув клинок, застыл в оборонительной стойке. Ваш ход, господа людоеды.
Вильмарфы бесшумно проскользнули внутрь. Дверь с негромким стуком захлопнулась. Разделившись, они, подвывая, набросились на меня с флангов. Косматые твари неслись на меня забавными пружинящими скачками. Однако, за исключением походки, в них больше ничего забавного не было. А в стремлениях и подавно.
Я впервые увидел, как всего лишь одна молодая семья вильмарфов безрассудно и смело атакует взрослого вооружённого мужчину. Эти выродки те ещё трусы, чем мне, помимо облика, и напоминали гиен. Напасть на спящих, увечных, слабых, детей они большие мастера. А ещё лучше, когда их количество минимум трижды превышает число выбранных жертв. Для вильмарфов напасть на Ходящего – чистой воды безумие. Но я видел их горящие упрямством и готовностью растерзать меня на клочки глаза. Вильмарфов подгоняла не храбрость, а чужая воля, сжимающая их загривки железными рукавицами.