Дочь огня
Шрифт:
— Ваш супруг сейчас, наверное, во дворце? — спросила Магфират.
— Да где ему еще быть! В неделю он семь дней на службе, — сердито ответила Мушаррафа.
Мухаррама прекрасно понимала, что ни от кого нельзя было выведать лучше, чем от жены Замонбека, как относятся к джадидам эмир и придворные, весь вечер она обдумывала, как лучше навести Мушаррафу на этот разговор.
— Во дворце сейчас трудные времена, — вздохнула Мушаррафа. — А эмир без Замонбека и часа не может обойтись. Вот и выходит: не то есть у меня муж, не то нету, по целым неделям приходится спать одной… Да и сам уж он больно беспокойный человек, — недовольно продолжала Мушаррафа, — всегда ему больше всех надо. Другие мужья отдыхают, развлекаются, а он только и знает, что целыми ночами от своих людей доносы выслушивать.
— Наверно, все о джадидах? — соболезнующе проговорила Мухаррама.
— Да все о них, проклятых, они уж мне во сне снятся!
— Да ну?
Стоят ли они того, чтобы забивать ими такую красивую головку?
— Эх, милая, целый день только и разговору, что о них. Его высочество эмир боятся джадидов, — понизив голос, рассказывала Мушаррафа, — они приказали моему мужу глаз с них не спускать, смотреть, как бы не устроили каких-нибудь беспорядков. Никому из-за этих нечестивцев покоя нет. Замонбек всех своих людей разослал следить за джадидами. Не сегодня завтра он их всех уничтожит.
— Как уничтожит, ведь они тоже мусульмане?
— Неверные мусульмане, — вставила Магфират.
— Если бы они были правоверными мусульманами, то не собирались бы в Кагане вместе с русскими и не сговаривались бы с ними.
— То есть как это? — притворно удивилась Мухаррама.
— Замонбек рассказывал, что на этой неделе в кишлаке Зирабад около Кагана соберутся джадиды, там и русские будут. Так вот, муж говорит, что он только и ждет этого дня, чтобы их там всех прихлопнуть.
— Ну и молодец Замонбек, ну и ловкач! — восхищенно запела Мухаррама. — И как только это он все разузнал! Ведь, наверно, нелегко было?
— Конечно, нелегко, но у него и среди джадидов свой человек есть, — засмеялась Мушаррафа.
— Ха-ха-ха! — засмеялась вслед за ней и Мухаррама. — Ну и Замонбек, вот это умница, прямо за корень ухватился! Как бы хоть напоследок посмотреть на них, на этих джадидов?
— Это будет в воскресенье, в русский праздник. Ну а мой приедет туда на день раньше, чтобы всех захватить.
— А это не опасно вашему уважаемому супругу?
— Нет, с ним будет много людей.
Служанка внесла большую фарфоровую миску с лапшой. Подруги выпили еще по пиале вина…
После захода солнца приехал Замонбек со своим наперсником и застал подруг спящими. Он долго стучал в дверь, пока жена не проснулась. Она попросила его пройти в сад, потому что в доме спят.
Замонбек вышел в сад, сердито похлестывая нагайкой по голенищам. Это был высокий, смуглый мужчина с густой окладистой бородой, длинным крючковатым носом и низким лбом. Большие, чуть навыкате глаза горели мрачным огнем. Одет он был в обычную для того времени одежду человека высшего сословия: каршинский бекасабовый халат, подпоясанный черненым серебряным поясом, на ногах мягкие сапоги с загнутыми носами, на голове туго скрученная белая чалма. Вскоре появилась и сонная Мушаррафа. Замонбек сразу заметил, что она выпила.
Это явно не улучшило его настроения.
— Кто это в такой холод приезжает спать в сад? — зло спросил он. — Что, вам в городе негде выспаться?
— А что страшного? — с трудом заставляя себя улыбнуться, ответила Мушаррафа. — Мы целый день гуляли, ну и устали, поужинали, легли отдохнуть, и все трое задремали… А что у вас случилось, что вы приехали сюда?
— По тебе соскучился, — буркнул Замонбек, идя к хаузу. — Мне сказали, что ты поехала с Мухаррамой Гарч, вот и приревновал.
— Да что с вами? — притворно удивилась Мушаррафа. — И к женщинам начинаете ревновать, прости меня господи!
– Что такое Мухаррама, я хорошо знаю, от нее лучше быть подальше.
Ну вот, с приятельницами не водись, в гости не ходи, с людьми не нпречайся, сиди всю жизнь одна дома.
Вот управлюсь с делами, тогда буду часто дома, — сердито ответил. — Ну ладно, собирайся, поедем в город. Зайду к управляющему, к нему дело есть.
— А может, переночуем здесь?
— Нет, нет, поехали домой.
Через полчаса супруги поехали в город, а гости решили остаться, чтобы утром еще погулять. Допоздна сидели они с женой управляющего и служанкой Мушаррафы в гостиной, пили чай, ели арбуз и болтали.
Когда Магфират сняла с себя платье, Мухаррама заметила у нее на плече большой синяк.
— Что это у вас? — спросила она.
— Это от кулаков проклятой Фирузы. Помните, как меня стукнула у родника Айюб? Я, конечно, тоже в долгу не осталась, да только силы у меня не те…
— Ай-яй-яй, — соболезнующе заохала Мухаррама, — чтоб у нее руки отсохли…
— Ничего, я еще этой нищенке покажу. Я выгнала их на улицу, да, говорят, они поселились у Оймулло Танбур. А сегодня проклятый Асо не принес мне воды. Пришлось мужу договориться с другим водоносом. Но я им этого не забуду, они так легко от меня не отделаются. Я уже кое-что придумала. Вы слышали, Мушаррафа сказала, что Замонбек решил уничтожить в Кагане всех джадидов. Уж наверно и Асо тоже с ними связан. Во всяком случае, я скажу это Замонбеку, и он с ним разделается.
— Это вы хорошо придумали, — засмеялась Мухаррама. Замонбек быстро с ним управится. Так ему и надо! Не сумел с вами поладить, пусть с ним Замонбек ладит.
Обе женщины засмеялись.
С тяжелым бурдюком за спиной Асо подошел к дому Камоледдина Махдума. Ворота были открыты. Постояв в нерешительности, Асо постучал, но никто не показывался, он вошел во внутренний двор. Там он увидел слугу Махдума — мулло Шарафа. Присев на корточки под окном, мулло Шараф явно подслушивал разговор, который велся в комнате. Услышав шаги, мулло Шараф вскочил, сделав вид, что собирается вытереть стекло.
— Тебе кто дверь открыл? — спросил он подошедшего Асо.
— Была открыта.
— Вот проклятая невестка! — раздраженно пробормотал мулло Шараф. — Чертова жидовка выскользнула так тихо, что я и не слышал. Но ты, наверно, столкнулся с этой торговкой в дверях, да?
— Нет, — коротко ответил Асо.
Он опустил на землю тяжелый бурдюк и начал заполнять хумы. В это время из комнаты вышли Камоледдин Махдум и Мухаррама Гарч. Асо поздоровался с ними и хотел было уже уйти, но его остановил Камоледдин: