Дочь огня
Шрифт:
Фирузе очень нравились стихи Мавджигуль, они напоминали ей далекие годы, учебу с Шамсией, ее страшную долю.
— Не печалься, Мавджигуль, не плачь, мир тоже меняется. И для нас с тобой, говорят, светлый день придет…
После работы Фируза надела паранджу, положила за пазуху сверток с едой, которую ей дали на кухне, и быстро побежала домой.
Асо ждал ее. Фируза передала ему разговор с Мухаррамой Гарч.
— От этой проклятой Магфират нам еще много будет горя, — помрачнел Асо. — Но как они могли узнать, что джадиды собираются завтра в Зирабаде?
— Так это правда? — испугалась Фируза.
— Правда. Хайдаркул просил меня завтра привезти туда Камоледди-на Махдума и еще кое-кого.
— Так надо же их скорее предупредить, — заволновалась Фируза.
— Конечно, — твердо сказал Асо. — Эту встречу Хайдаркул решил устроить в Зирабаде по просьбе ака Махсума. Мне надо торопиться. Ты переночуй у Оймулло, а к ночи я вернусь.
— Ладно, ладно, — вставая вместе с мужем, сказала Фируза. — Ты лучше о себе побеспокойся, будь осторожен.
Фируза закрыла за Асо ворота, помолилась и, поручив мужа защите аллаха, вернулась в комнату.
Асо торопился, но, пока он пешком дошел до квартала Мирдустим, наступила ночь. Муэдзины окончили последний азан, ворота Кавола были уже закрыты.
Асо в отчаянии повернул назад. Дойдя до берега Шахруда, он опустился на каменную суфу. Что делать? Вернуться домой и попытаться предупредить друзей утром? Нет, он может опоздать. Приспешники Замонбека с утра, наверно, будут следить за окрестностями Зирабада и за дорогой на Каган. Нет, во что бы то ни стало надо предупредить сегодня. Но как?
Асо вспомнил, как Хайдаркулу удалось однажды скрыться от людей миршаба по руслу Шахруда.
Шахруд вытекает из-под крепости и течет между воротами Кавола и воротами Мазара Бухары. Там, где река входит в город, не было ни улиц, ни площадей, к обоим берегам тесно примыкали только жалкие, полуразрушенные дворы и глиняные стены.
Асо удалось незаметно спуститься в Шахруд и осторожно пробраться через железную решетку в тоннель, а оттуда на ту сторону крепости, за городские стены. Дальше дорога вела через большое кладбище. Было жутко, выли шакалы. Огромное кладбище, казалось, не имело конца. Но вот показались железнодорожные пути.
На станции поезда не было, и только на стороне, около складов, пыхтя, двигался паровоз, таща за собой несколько вагонов.
— Амон-джан, — наугад крикнул Асо, когда паровоз проходил мимо.
— Асо, это ты? — удивился Амон, вглядываясь в темноту. — Ты чего пришел на ночь глядя?
— Срочное дело, — сказал Асо, поднимаясь к Амону. — Поговорить надо.
— Посиди пока на этом ящике, — ответил Амон, — я сейчас кончу. Прислушиваясь к свистку железнодорожного сцепщика, он то подавал паровоз вперед, то толкал вагоны назад. Наконец он выстроил в ряд все пустые вагоны.
— Ну, а теперь говори, — сказал он, вытирая руки тряпкой. Асо передал Амону все, что сообщила ему Фируза.
— Поедем в Каган, — сказал Амон, — пойдешь ко мне, там должны быть и Хайдаркул и Умар-джан, а может, и Смирнова застанем.
Через несколько минут Амон повел поезд в Каган. Рядом с другом Асо приободрился и даже что-то тихо напевал под стук колес…
Амон был прав. Асо нашел у него дома и Хайдаркула, и Умар-джана, и Смирнова, и еще двух товарищей из депо.
— Вот видите, как надо быть осторожным с этими джадидами, — сердито бросил Смирнов, услышав новость. — Видно, среди них немало предателей. Я думаю, что Хайдаркул должен отправиться завтра в Бухару… Нет, лучше пусть Асо предупредит ака Махсума, чтобы он приехал сюда.
Здесь мы ему все объясним.
— Тут я виноват, — огорчился Хайдаркул, — надо было самому проверить представителей вилайета, а я доверил все дело ака Махсуму.
— Напрасно. У ака Махсума нет опыта в таких делах. И вообще он слишком доверчив, а джадидам он доверяет абсолютно.
— Время сейчас наступает горячее, товарищи, — сказал Смирнов. — В окопах солдаты братаются, требуют окончания войны. Рабочие и крестьяне поднимаются, не хотят больше умирать с голоду. Трон Романовых дрожит, да и эмиру Алимхану не удержаться. И он, и его приближенные это чувствуют, Царское политическое агентство держит их в курсе событий, учит, как шкуру спасать.
— Нет, пожалуй, я лучше сам съезжу в город, — решительно встал с места Хайдаркул. — Завтра с утра Замонбек со своими людьми заявится в Каган и Зирабад. Ака Махсуму приезжать сюда не следует.
— Только смотри, будь осторожен. Я уверен, что Замонбек поставил своих людей около дома ака Махсума.
Десять дней назад Магфират сказала Замонбеку, что Асо связан с джадидами, а до сих пор ничего не изменилось. Асо по-прежнему исправно таскает свои бурдюки. Магфират выходит из себя, она не дождется той минуты, когда Асо проведут мимо ее двора со связанными руками. Вот бы она насладилась этим зрелищем! Она бы забросала его камнями, а потом можно было бы пойти в дом Оймулло Танбур и вдоволь посмеяться над Фирузой…
Но Замонбек трус, он медлит, чего-то боится. Была бы в ее руках такая власть, уж она знала бы, как расправиться со своими врагами. Пусть бы кто-нибудь попробовал ей не подчиниться! Но увы! Она только женщина, нет у нее в руках власти, и поэтому Асо ходит на свободе.
Она очень ясно увидела перед собой его лицо, большие печальные глаза… Ею вдруг овладело сомнение: смогла бы она убить его, бросить в тюрьму, может быть, зря она поступила так круто и прогнала Асо. Что она выиграла? Ничего. Раньше она могла хоть видеть его, когда он приносил воду. А может, сходить ей к еврейскому ишану и купить у него наговорный талисман? Может, талисман заставит Асо охладеть к Фирузе? Она мало на это надеется… Но почему бы не испробовать? Она сегодня же пойдет к ишану. Но чтобы талисман подействовал, она должна видеть Асо…
Затянувшись из чилима, Магфират отставила его в сторону и поднялась с места.
— Шарофат, эй, Шарофат! — крикнула она служанке. — Сбегай к хаузу да приведи сюда старосту водоносов.
Потом она зашла в чулан, вынула бутылку с вином, налив пиалу до краев, она выпила и закусила кусочком подсушенной лепешки. Когда Шарофат вернулась, она застала хозяйку на суфе.
— Привела?
— Ждет во дворе.
— Зови.
Староста почтительно остановился у ворот.
— Я вами недовольна, — сердито сказала ему Магфират.