Дочь Озара
Шрифт:
Решение устранить Ваду Ихана приняла еще раньше, подстроив для этой цели убийство бесполезного Кеха. Требовались сильные и неординарные меры, чтобы настропалить дикарей против 'бледнолицей'. Хитрая чужачка завоевала за считанные дни немалый авторитет, при этом покусившись даже на полномочия Иханы. Но внезапное заболевание Боро навело колдунью на еще одно умозаключение, не сулившее таинственной чужачке ничего хорошего. Что там рассказывал Ухай? Он следил за варийкой, и та привела его к свинье? Потом он ушел за подмогой, а чужачка осталась караулить
Колдунья вернулась к пещере и нашла Ахиру. Та сидела около постанывающего Боро и, редкий случай, ничего не делала.
— Ты видела, вчера чужачка ела с нами мясо?
Умам посмотрела с беспокойством, отрицательно покачала головой:
— Нет. Я давала ей кость с мясом. Она отказалась.
Ихана схватилась за голову: как же она так ошиблась?! Как она могла забыть?!
— Что с тобой? Что случилось? — Ахира привстала. Находясь от колдуньи на расстоянии вытянутой руки, она отчетливо ощущала тревогу, исходящую от нее.
— Я не произнесла вчера заро, — почти с ужасом выдавила Ихана. — Мы съели свинью, а я не произнесла заро.
Ахира поморгала, неуверенно протянула:
— Когда чужачка отказалась от мяса, она что-то пробормотала.
— Что?
— Я не поняла. Чужими словами… Ты думаешь…
Женщины уставились друг другу в глаза.
— Я так и знала, что она колдунья — обреченно изрекла Ихана. — В свинье сидел окаха, а мы его съели. Теперь он сидит в каждом из нас.
Она едва успела отойти в сторону, как ее вырвало. Ахира со страхом смотрела на свой живот: почему он стал таким толстым? Кажется, вчера он был гораздо меньше.
Ихана тяжело дышала, подавляя приступы тошноты. Для нее исчезли последние сомнения — Вада должна быть уничтожена.
Вада, как заведенная, скребла резаком по шкуре. Ей даже не приходило в голову, что эта шкура предназначалась Боро. Какая разница? Лишь бы чем-то занять руки. Вторые сутки, после убийства Кеха, она находилась в прострации. Одна, совсем одна. Даже Гар с ней не разговаривает. Только Ахира вчера произнесла несколько слов, когда принесла мясо. И, наверное, обиделась, из-за того, что Вада отказалась. А как объяснить, что Ваде нельзя есть мясо, пока не народится новая луна?
Девушке показалось, что на нее кто-то смотрит. Это чувство периодически возникало у нее все последние дни. Она пробежалась взглядом по кустам, росшим напротив, через речку. Вроде все тихо, даже листочек не шелохнется. Но неприятное ощущение не проходило. Вада вспомнила про Ухая. Даже удивительно, что он сейчас поблизости не отирается. Может, это он перебрался через речку и спрятался в кустах? Хотя, зачем это ему? Мог бы и спокойно на берегу сидеть. Или понос прохватил, как и Боро? Нечего есть полудохлую свинью, да еще во время, когда старая луна рожает новую. Пусть хоть все глоты окочурятся, ей не жалко.
Губы Вады сжались в тонкую злую полоску, ноздри раздулись. Никого не жалко! Она представила поляну около пещеры с трупами
Совсем-совсем не жалко? — словно спросил изнутри чей-то голос. Даже Гара? Даже Ахиру, подарившую тебе шкуру и предлагавшую вчера мясом? Даже маленькую чумазую девочку, которую ты несколько раз угощала сладкой ягодой?
Вада вздохнула, мышцы лица ослабли… Но она тут же снова напряглась. Теперь сомнения быть не могло — кто-то смотрел на нее, но уже со спины: тяжело, угрюмо, яростно. Медленно обернулась. В нескольких шагах стояли Ихана, Мах, 'хромой'. Чудь поодаль, с пригорка, за происходящим наблюдало несколько дикарок, среди них Ахира. У 'хромого' через руку висел моток скрученных лиан. Губы Иханы шевелились, она что-то шептала.
Ваде связали руки за спиной и привели на поляну. Там уже разгорался костер, но женщины продолжали подбрасывать хворост. 'Зачем такой костер днем? — подумала Вада. — И мяса нет. Чего они собрались жарить?'
— Скоро ты умрешь, — как будто услышав мысли девушки, зловеще произнесла над ухом Ихана. — Но, прежде чем ты умрешь, ты расскажешь нам все о злых духах. Тех духах, которые тебя послали к нам. Ты расскажешь, какими заро ты управляешь этими духами. О том, как заставила окаху вселиться в свинью. И о том, как ты убила Кеха.
— Я не убила Кеха, — ноги у перепуганной девушки подкашивались. — И… я не зная злой дух, никакой окаха. Я ничего не знай.
— Не знай, говоришь? — глаза колдуньи лихорадочно блестели, язык слегка заплетался. После рвоты она чувствовала слабость и сонливость, и, чтобы привести себя в форму, пожевала тонизирующих грибов. Целую горсть в рот бросила, чтобы, наверняка, помогло.
— Все ты знаешь, туссык-камык. Вожак даже встать не может, окаха не дает. Это все ты! Сейчас заговоришь, поганка бледнолицая, когда тебя спросит Большой Огонь. Свяжите ей ноги.
Мах и 'хромой' бросились к чужачке и повалили ее на землю. Затем туго обмотали лианой ноги и уставились на Ихану, в ожидании дальнейших команд.
Вада заплакала. Она пыталась держаться мужественно, но так страшно умирать среди этих дикарей, видя вокруг только злобные лица. Только она успела об этом подумать, как из-за плеча 'хромого' возникла оскаленная физиономия Ухая. Девушка с силой зажмурила глаза. События развивались стремительно, и положение Вады становилось все хуже с каждой минутой.
Колдунья с ненавистью посмотрела на Ваду, сплюнула и процедила сквозь зубы:
— Даже не надейся, уродина рыжая. Никакие злые духи тебе не помогут.
Колдунья раздула ноздри, пошатнувшись, подошла к самому костру, едва не наступив на дымящуюся головешку. В голове путались мысли и образы. В кустах сидит какой-то дикарь. Кажется, она когда-то видела это лицо. Но, не до того сейчас.
Подняв левую руку, громко выкрикнула, брызгая слюной:
— Окара-карака-караха. Большой Огонь, спроси у чужачки, кто ее послал к нам?