Дочь Революции

Карнов Тихон

— Это ты вовремя вспомнил, — скептически отметила Лайне. — Я думала, ты ненавидишь только Красмор.

— Я был демиборцем, — ответил Кемром и полушутливо добавил: — Я всех ненавижу.

— Если ты такой демиборец, то чего служил сектантке?

— После того, как она прониклась идеями секты? Я полагал, что смогу её hor контролировать-nof, то следить за ней. Однако знал я меньше, чем делал… Я думал, что справлюсь один, но ошибся.

— И как это соотносится Линейной? — Затаённая обида отчаянно прорывалась наружу. Жрица до белизны костяшек

сжала кулак, чтобы сдержать закипавшую внутри ярость.

— Никак, — равнодушно, — с Синекамом у меня личные счёты. Люди пали их жертвой, но не жди раскаяния — что бы я ни сказал, легче уже никому не станет.

Высказывание отдалось болью в груди. Анастази безмолвно поджала губу.

Когда зал с камерами остался позади, Лайне и Кемром очутились в подтопленном техническом тоннеле. Покуда вода прибывала, метрополитен всё больше затапливало — когда вестница со спутником оказались в проходе, густеющая кровью субстанция была девушке по щиколотку.

— У меня уже ноги промокли, — пожаловалась Анастази. Самочувствие её непрестанно ухудшалось, и с каждым шагом дышать становилось всё сложнее. Капитан жалобу проигнорировал. — Ты вообще знаешь, куда нам?

— Карта здесь, — коснувшись виска, самодовольно усмехнулся тот. — Идём. Я знаю короткий путь.

Избранный маршрут занял около четверти часа. Они прошли по кишащим крысами и иными паразитами тоннелям, в конце которых их ждал тупик.

— Карта, говоришь? — с тихим смешком переспросила Анастази, когда проводник подошёл к заложенному камнем проходу и неуверенно дотронулся до него.

— Молчи.

Кемром, нахмурившись, шагнул вперёд и с прищуром обвёл закуток. Заглянул за одну из кирпичных колонн, скрылся за ней и вышел уже с кувалдой. Окинув Анастази насмешливым взглядом, капитан замахнулся и за пару ударов разбил стену — за кладкой оказался элеватор.

— Некоторые двери иначе не закрыть, — прокомментировал Кемром. — Вперёд.

— Вперёд. — Анастази, пройдя немного, обернулась и отрезала: — Мы должны покончить с этим, Антон. Одной Линейной достаточно и даже слишком много.

— Покончить с этим, ха-х? Звучит приятней, чем то, что мне предлагали прежде.

Элеватор достиг нижнего уровня. Со скрежетом поднялась решётчатая перегородка. Ржавчина кусками отваливалась от металлических балок. Проверив надёжность фанерного настила, Кемром взобрался на платформу, затем протянул руку вестнице. Когда девушка встала рядом, капитан рывком дёрнул переключатель. Решётка перед ними опустилась. Начался подъём. С надрывом загудели тянущую кабину тросы. По сторонам замелькали обшарпанные кирпичные стены. Пахнуло сыростью и застарелой гарью. Подземелья остались позади.

Исходящая из-под земли вибрация стала интенсивней. Староградская застройка едва выдерживала: часть домов покрылась трещинами и начала разрушаться. Анастази с Кемромом в последний момент выбрались на поверхность — только они выскочили в переулок, как проход за ними буквально схлопнулся. В глаза полетела пыли, брызнула каменная крошка.

— Успели… — Анастази выдохнула. — Куда дальше?

— На Дангери. Полагаю, она должна быть где-то там.

Староград оплёл липкий туман. На расстоянии вытянутой руки всё окружение таяло. Затхлый воздух сменился щекочущей ноздри сажей и фиалкой. Даль тлела огнями: красные вспышки перемежались с синими, и стены близлежащих домов окроплял свет.

Только Анастази устремилась за спутником, как грудную клетку сковала боль. Ни шагнуть, ни даже продохнуть девушка не могла — вцепившись в угол разваливающегося здания, она широко открыла рот и задрожала, точно пытаясь вновь научиться дышать.

— Анастази, у нас мало… — Кемром обернулся. — Анастази?

Лишь взглянув на её лицо, мужчина уловил нездоровую его белизну. Склеры глаз, оплетённые полопавшимися капиллярами, посерели. На лбу, у самой линии роста волос, проступила элегическая пигментация. Пятно — сухое, трескающееся — казалось, с каждым мгновением расширялось и темнело.

Анастази вновь закашлялась. Не выдержав, одолеваемая со спазмами, она согнулась. Её вырвало: нечто густое и вязкое выплеснулось из её рта. Кемром, не растерявшись, подхватил девушку, когда подкосились её ноги. За неимением сил опустил ослабевшую спутницу на скамейку.

— «Панацея», — оклемавшись, подобием рефрена объяснилась Анастази.

— Как давно был сделан укол? — встрепенувшись, задал вопрос капитан, но девушка уже начала терять сознание. Тогда он затормошил её за плечи и повторил громче: — Как давно был сделан укол?!

— Где-то… Несколько часов назад? Без понятия. У меня нет с собой часов.

Кемром непроизвольно вспомнил тщетные попытки инфицированных обмануть организм. «Панацея» выводила доминирующее заболевание в обострение, и отравленные жертвы старались вывести на передний план недуг, что подвластен лекарственным препаратам. Излюбленным методом у таковых были аллергические реакции — с ангионевротическим отёком они научились справляться за пару минут.

Только это, что иронично, панацеей не являлось. Эффект был временным, и смерть после манифестации болезни оставалась неминуемой. Кемром не решился сказать, что антидота не существует. Как и напомнить о том, что своему восстановлению он обязан Федре. Потратив на раздумья меньше минуты, мужчина взял девушку на руки и поспешил прочь от Дангери.

— Прости, что из-за меня… — изрёк он. — Прости, что втянул тебя в это.

— Я бы и сама втянулась. Знаешь, довольно иронично… Брат мой как только не упирался, чтобы не ехать в Карпею. Кажется, из нас двоих у него чуйка сильнее. Погоди… — Анастази растерянно посмотрела по сторонам, но глаза утратили былую зоркость. — Куда мы идём?

— В больницу, а-аптеку или… Что подвернётся. Апейрон поможет замедлить действие «Панацеи», и я смогу… передать тебя специалистам с необходимой квалификацией, — забормотал Кемром, и от уверенности в его голосе ничего не осталось. — Мои познания в медицине весьма ограниченны, и я…