Догоняя рассвет
Шрифт:
Справедливости ради, всю роскошь, которую можно представить при описании Небесной академии следовало поделить до «сдержанной».
Клайд тем временем приходил к осознанности. Бушующая прежде внутри него сила начала демонстрировать удивительно уживчивый характер, оказавшись в стенах магического заведения. Клайд прислушивался к наставникам со всем вниманием и показывал себя старательным учеником. Вряд ли тот, кто всю жизнь искал возможность узнать загадку своей природы, вел бы себя как-то иначе. И хотя к сложным техникам колдовства Клайд еще не был готов, он оставался горд
Он проходил азы владения магией и даже представить не мог, на что будет способен через год.
Дверь в класс бесшумно отворилась. На пороге появился покровительствовавший Клайду старец — магистр Эймери в ярком шелковом балахоне цвета закатного солнца. Увидев, как протеже усердно устанавливает связи с самим собой, Эймери виновато кивнул:
— Прошу прощения, что прервал урок.
— Мы как раз заканчиваем, — ободряюще улыбнулся ему маг-наставник. — Клайд сегодня достаточно потрудился.
Выйдя из состояния транса, Клайд отправился следом за Эймери, верно ощущая, что тот искал с ним разговора. Маг шел по белокаменному коридору, заложив руки за спину, и являл собой олицетворение спокойствия и порядка. Клайд не решался заговорить первым.
— Как занятие?
— Весьма плодотворно.
— Что-то гложет тебя? — с прозорливостью, свойственной умудренному опытом старцу, Эймери быстро распознал в его лице зачатки смятенного чувства.
— Почему вы заметили меня только сейчас?
— Мы следим за порядком в мире, — все в той же спокойной манере отвечал Эймери, — за течением жизни и развитием цивилизации, но мало внимания обращаем на людей, как на отдельно взятые единицы. Носителей магии не земле крайне мело, и все проявляют себя в разных возрастах. Тебе долго удавалось подавлять силу либо же прибегать к ней столь неумело и незначительно, что это никак не грозило миру. Однако последний выброс пламени не мог не остаться незамеченным. К слову, очень мощный выброс, могу с уверенностью предрекать тебе судьбу великого мага, Клайд, но у рождения такой силы есть конкретная причина. И она заключена в твоем отце.
Клайд недоуменно свел брови, сраженный искренним замешательством:
— Я родился в семье бедного рыбака, мой отец был обыкновенным человеком.
— Твой настоящий отец — глава совета Небесной академии, огненная стихия передалась тебе по наследству от него, — губы Эймери слегка дрогнули в улыбке. — Спустившись однажды с миссией на землю, он не смог избежать соблазна перед простой смертной, но не знал, что та сразу понесет.
Клайд замер в немой оторопи, не веря семейной тайне, которую открыл ему магистр Эймери. Разве возможно было сходу принять за истину существование живого кровного родственника, да не абы какого, а занимающего высокий пост в обители магов.
— Если мой отец здесь, — неуверенно заговорил Клайд, — могу ли я увидеться с ним?
— Не сейчас, он занят. Когда ты обучишься простейшим вещам, я назначу тебе с ним встречу.
— Но чем же он так занят, что не может встретить своего сына?
—
Путь, что вбирал тайны их откровенного разговора, завел в стеклянный зал, за стенами которого неизменные облака, освещенные розовым золотом, скользили сквозь вечность и таяли где-то далеко-далеко в безграничном пространстве этого неведомого мира. Магистр Эймери сел среди подушек на полу, скрестив согнутые ноги, и жестом пригласил Клайда присоединиться.
— Известно ли тебе, почему мы пытаемся оградить земной мир от магии? — поинтересовался старец, как только протеже опустился напротив него.
— Баланс? — предположил Клайд на основе недавно услышанного.
— Именно. Представь, что твоя сила достанется во власть, например, императора Аклэртона. Если он не сожжет мир дотла, то начнет успешно манипулировать им, подминать под себя. Баланс же заключается в естественном ходе вещей, понимаешь? Захватив все государства самостоятельно, без магии, император спровоцирует последствия, которые не позволят ему долго удержаться на троне, и мир снова начнет меняться. Но если у него будет такой союзник, как ты, мир неизбежно погрузится в хаос. Здесь, в Небесной академии, нам важно донести до всех магов простую истину: роняя лишь небольшие зерна в историю, мы делаем больше. Нам не нужно кому-то что-то доказывать в земном мире, находясь намного выше.
— Но в земном мире тоже есть маги, — возразил Клайд.
Поглаживая белую бороду, Эймери усмехнулся:
— И они скрываются, верно? Не привлекают внимания Академии своими мелкими фокусами. На земле остаются либо те, кто недостоин обучения, и совет не чувствует в них угрозы, либо отступники, которым известны последствия вмешательства в судьбу земного мира. Стоит им серьезно ошибиться только раз — кара настигнет мгновенно. Потому что мы неустанно следим за ходом событий.
— А если я захочу уйти навсегда? — голос Клайда зазвучал с неожиданным вызовом.
На что Эймери всего-то пожал плечами.
— Тогда двери Академии закроются. Ты можешь попытаться жить, как простой смертный, но, если начнешь жить, как маг, кем ты, впрочем, и являешься, тебя приговорят. Подумай, стоит ли скрывать такой потенциал? Повторюсь: ты можешь стать великим.
Клайд не ответил. Он крепко задумался о том, что будущее великого мага не было лишено удовольствия. Особенно когда оно подразумевало важную цель.
Но еще больше он загорелся идеей встретиться наконец-то с настоящим отцом, единственной родной кровью, которая осталась во всех мирах — небесных и земных.
Когда до Лироя впервые дошел расползающийся по Иристэду слух о том, что делегации императора пришлось задержаться в городе из-за покушения на одного из членов, молодому вампирскому отпрыску ничего не осталось, кроме как досадно усмехнуться. На де Рокара ему было в общем-то плевать, куда более удручал тот факт, что смерть поджидала агента если не от руки Амари, то от чьей бы то ни было другой при любом раскладе событий.
Следовало на вставать у Амари на пути, не навлекать на нее ужас преследования.