Догоняя рассвет
Шрифт:
Глава 15
Падение последней преграды
После всех постигших событий, несчастий, испытанных бедствий, после всего, что Лирой узнал, возвращение в Иристэд было немыслимым. Даже сравнить нельзя насколько дом за величественным фасадом оказался скользким и лживым, вселяющим неподдельное отвращение. Придорожные трактиры и заросли окрестных лесов стали Лирою милее стен, напитанных зловоньем лицемерия и интриг.
Вспоминать о последнем разговоре с Рэндаллом было все равно что добровольно загонять себе щепки под ногти, но Лирой раз за разом перебирал его в голове,
Правда, сорвавшаяся с губ Рэна в ту ночь, до сих пор повергала в изумление и ужас.
— Ловко же ты меня надул, Рэн, — без предупреждения ворвался в спальню дяди Лирой с блестящими от хмеля глазами. — Легенда о пабе далась просто, когда ее, считай, придумал я, верно?
Поначалу его претензия носила, скорее, ироничный характер, нацеленный уколоть дядюшку, нежели поднять ругань. Однако то, как резко переменилось захваченное тенями лицо Рэна во мраке, едва рассеянном догоравшими свечами, невольно заронило в душу Лироя большие сомнения.
— Может, тебя и не Рэндалл зовут вовсе? — предположил он с усмешкой, которой намеренно придал ядовитый окрас, дабы тем самым дать знать, что подобному исходу верить был не готов.
Рэн смотрел на него тяжелым взглядом из-под бровей и вдруг вздохнул с угрюмым стоном, как бы предваряя, что сейчас заговорит, и разговор этот грядет непростым.
— Думаю, настало время во всем признаться.
Лирой упал в кресло и развалился с удобством, всем видом показывая, что жаждет внимать исповедь Рэна пристально и с интересом. Дядюшка сгорбился, нервически потер ладонями лицо, очевидно собираясь с мыслями, и глянул на Лироя с проникновенностью, обещавшей раскрытие страшных тайн.
— Ты никогда не задавался вопросом, как я попал в защищенный магией город, будучи таким же вампирским отродьем? Откуда мне известно заклятие печатей, когда этим знанием располагает только троица братьев Мореттов?
Лирой сдвинул брови, ведь он, действительно, никогда не задумывался об этом.
— Отец успел тебе рассказать?
Рэн отрицательно покачал головой, лишь больше интригуя.
— Нет. Дело в том, что… я и есть Лирой Моретт.
На секунду его слова ввергли Лироя в совершенный ступор, но так как каяться в своей глупости Рэн не спешил, осталось всего-навсего разразиться неудержимым хохотом во весь голос.
— Прекрасно, — сквозь смех выдавил Лирой, — а я тогда Джосет.
— Нет, ты тоже Лирой Моретт, — на полном серьезе ответил Рэн.
— Значит нас двое таких замечательных красавцев? — Лирой не принимал на веру услышанное, и продолжал посмеиваться над Рэном. — И откуда ж ты взялся?
— Я был заточен в тюрьме…
— За что? — не поднимаясь с кресла, подался вперед Лирой с выражением детского любопытства.
— За то, что мерзавец и вор, — сокрушенно проронил Рэндалл, не беря во внимание заполнившей спальню веселости. — Я сидел там, закованный кандалами, утративший надежду сбежать из-под особого надзора, и вспоминал свое прошлое. Оно было мне одновременно понятным, но призрачным, будто древний сон. А потом появился ты, помнишь? Ты назвал меня Рэндаллом и освободил из оков. Я не понял, что это имя значит, но отправился следом за
Улыбка на лице Лироя давно померкла, он слушал Рэна с напряженным вниманием, потрясенно замерев на месте. Зеркала Веноны — известное одному Лирою орудие ведьмы полностью убедило его в правде рассказа Рэндалла, или как бы тот не называл сам себя.
— И вот, пройдя через бесчисленное множество зеркал, я оказался здесь, в этом времени, и этой реальности. Признаюсь, я был очень напуган и все, чего мне хотелось, — вернуться домой. Но дома меня не узнали. Я представился именем, которое ты дал мне, и решил, что сойти за ближайшего родственника вернее всего, все же наше с тобой сходство неоспоримо.
По сложению Рэн выглядел старше Лироя, а такие изменения как бритая голова, наличие бороды и в целом облик бывалого бандита не позволяли с первого взгляда заметить идентичность их лиц. Даже одинаковые голубые глаза смотрели по-разному, — взгляд Лироя, не видевшего долгого заточения и картин своей жизни в ведьмовских зеркалах, искрился мальчишеским задором и печалился с болью, которую могло испытывать лишь молодое сердце, открытое любви и уязвимое к предательству. Взгляд Рэна веселился и тосковал иначе, без отблесков ярких переживаний, через призму иного опыта и иной, разбойной жизни.
Все, чем поделился Рэндалл, а в сущности — зазеркальный Лирой, не укладывалось в сознании.
— Так ты — это я?
— Только с иной судьбой. В мире моего зеркала я был приговорен к тюремному заключению пожизненно.
— И ты знаешь мое прошлое? — все так же несмело продолжал говорить Лирой, мысленно упрекая самого себя за то, что все еще поддерживал эту безумную беседу.
— Очень сумрачно, словно я пронес воспоминания через века, но они по-прежнему принадлежат мне.
— И ты… чувствуешь то же, что и я?
— Имеешь в виду, влюблен ли я в Амари? — за весь этот нелегкий диалог Рэндалл впервые позволил себе улыбку. — Я бы никогда к твоей девушке не притронулся. Хотя сразу узнал ее, как только увидел. Она была в зеркалах.
Лирой разочарованно опустил голову. Излишняя осторожность Рэна в хранении своего главного секрета задевала и воспринималась даже как-то оскорбительно.
— Об этом не стоило молчать.
— Я боялся. Знал, что поверить в такое невозможно. Я и сам бы не поверил, а я — это ты, — голос Рэндалла снизился почти до хриплого шепота. — Поделился лишь с Рю, чтобы заверить его, что я тебе не враг и буду рядом, какие бы испытания не выпали на нашу долю…
Прозвучавшее имя брата будто ударило Лироя по голове тяжелым камнем и оглушило до секундного беспамятства.
— Что? — ошеломленно проронил он, и, казалось, что его собственный голос доносился откуда-то со стороны. — Ты рассказал все Рю, но не смог довериться мне? Вы оба все знали?
Какую бы вину теперь ни изображал Рэн, в его лице Лирой читал гнусное предательство, настоящую измену. Сердце преисполнилось гневом в постепенном осознании того, что даже для зазеркального Лироя Рю стал надежнее своей реальной копии.