Догоняя рассвет
Шрифт:
Вскоре тьма объяла ее. Стихла боль, исчезли грохот пальбы, лязг металла и отвратительный писк в ушах. Амари полностью погрузилась в забытье.
Пробуждение стало чудовищным. В будто налитом свинцом теле все еще отзывалась боль, легкие забила каменная пыль. В голове вовсю разгоралось жжение, Амари коснулась пальцами чуть выше лба и ощутила на коже влагу.
Попытавшись вдохнуть воздуха, Амари закашляла от покрывшего ее сухого песка. Постепенно возвратившийся слух дал знать, что битва сместилась в другую часть города, — до Амари доносился рокот огнестрелов, перезвон мечей и взрывы, но рядом с ней царила мертвецкая тишина. Все, кто страдали от увечий, уже уснули последним сном, кто мог еще сражаться
Амари с трудом поднялась с земли на нетвердые ноги. С одежды шумно посыпались камни и песок. Отстегивая с себя ремни портупеи, девушка шла через обломки разнесенной почти до фундамента стены; надо ли говорить, что от ворот не осталось совсем ничего. Разлетевшиеся щепки разгорались огнем, а за спиной Амари полыхал густо-алым пламенем юг Иристэда. Над городом клубился серый дым, наполняя воздух удушливым запахом.
Но пожар не возбудил паники. Амари целиком сосредоточилась на светловолосом вампире, вошедшим в город с важной неторопливостью. Он осматривался, как в своих новых владениях, и его надменная величавость натолкнула на мысль, что вампир был тем самым Обероном. Амари обнажила меч, во второй руке крепко сжала верный кинжал и, сбросив ножны с кожаной перевязью на груду камней, вышла перед Обероном, пошатываясь в слабом головокружении.
Такое сопротивление определенно позабавило вампира, он усмехнулся, завидев Амари, и выпустил напоминавшие лезвия длинные когти. Без лишних речей Оберон кинулся в бой, и каждый приближавший вампира шаг все более отрезвлял Амари, наливая ее тело силой.
Оберон напал, метя когтями в грудь, Амари мощно парировала его выпад, вынудив вампира непроизвольно отшатнуться. Он вновь попытался яростно атаковать, Амари отбивалась от натиска, не имея возможности перенять инициативу сражения. Другое нападение Оберона последовало высоким замахом сбоку, Амари пригнулась к земле, и в следующее мгновение когти со свистом разрезали воздух над ее головой. Молниеносным росчерком меча девушка полоснула вампира по ногам и, стремительно вскочив, как пружина, косым взмахом кинжала стегнула Оберона по скуле. Человек не смог бы устоять после такого маневра, но Оберон, выдержав удары Амари, возбудился лишь большим азартом к их противостоянию. Девушка и вампир выжидательно ступали по кругу, готовые сорваться с места и сцепиться в любую секунду. В неотрывном взгляде Оберона читалась жажда ни столько крови, сколько повергнуть неожиданно докучливую противницу, склонить ее на колени и, злобно торжествуя, отнять жизнь. Лишая его права на инициативу, Амари ринулась с быстрой атакой. Она стремилась достать Оберона резкими выпадами, но вампир оставался проворен, несмотря на кровоточащие раны.
Дыхание Амари хоть и становилось все затруднительнее, однако по-прежнему отвечало темпу ее выверенных действий. Ей стоило быть точнее, чтобы настичь Оберона, пока тот не заставил окончательно выбиться из сил, но и вампир не сдавался. Оберон отразил отчаянный удар Амари с таким свирепством, что аж высек между ними искры, и занес когти. Острые орудия вампира пролетели в считанных сантиметрах от лица девушки. Не тратя ни секунды на вздох облегчения, Амари прочертила широкий взмах мечом снизу, отсекая Оберону кисть.
Сквозь сжатые зубы Оберон рычал, бешено втягивал воздух и пытался подавить крик, чтобы не позволить Амари услышать свою боль. Бешенство вампира достигло пика, застилая глаза алой пеленой. Порывисто бросившись на Амари в слепом гневе, он сшиб ее с ног и навис сверху, прижав к земле весом своего тела.
Амари не сразу осознала его натиска, а когда пришла в себя, увидела перед лицом длинные сверкающие роковым блеском клыки.
Завидев гущу ожесточенного сражения, Рэндалл
Бьющие демонов ружейные залпы не тормозили, и уж тем более не прекращали разгар битвы. Вампиры дрались в полную силу, успешно подавляя оказанное сопротивление. В картине алого огня и крови Рэн всюду наблюдал тела, погибших страшной насильственной смертью. Те, кто еще имели способность и отвагу сражаться, полностью отдавали себя хаосу боя, и город звучал бушевавшей резней, разнося пение пламени, стали и мучительной смерти. А в первых рядах этой жуткой баталии дрался Лирой, и, как только сразил гвардейца парой кинжалов, развернулся к Рэндаллу с твердым намерением схлестнуться на смерть.
— Здесь есть место только одному Лирою Моретту, что скажешь? — оскалился Лирой, ликуя возможности избавиться от предавшей его копии.
— Тогда это место не твое, — яростно пробасил Рэн подобно громовому раскату, — мальчишка, наделавший глупостей сполна.
В черных глазах Лироя сверкнул голод, и вот уже в следующее мгновение Рэндалл крестом развел перед собой мечи, с силой парируя атаку. Оттолкнув противника на пару шагов, Рэн перешел в ожесточенное наступление, не дожидаясь, пока Лирой сам ринется в бой. Вращаясь вихрем атаками с двух рук, Рэндалл притеснил Лироя к стене каменной ограды, — отступать стало некуда. В загнанном положении противник предпринял попытку нанести урон сбоку, но Рэн, отразив удар, легким взмахом рассек бровь Лироя и тут же совершил внезапную подсечку с разворота, повалив его с ног.
— Не умеешь выбирать ни друзей, ни противников, сопляк, — пророкотал Рэндалл, громко харкнув на землю, — за мной солидная фора и больший опыт.
Лирой торопливо поднялся и, раззадоренный поражением, устремился в атаку. Рэндалл успешно отражал его выпады, словно предугадывая каждое действие, а затем так мощно саданул по клинкам Лироя, что лишил того равновесия.
— Отступаем! — в пылу сражения и шуме закипавшей крови Рэн не сразу распознал крики. — Всем отступать!
Гвардейцы разбегались в стороны, не прекращая оглядываться на врага, которого застигло секундное замешательство.
Вампиры готовы были праздновать триумф, но Рэндалл беспокоился не о том, — он знал, что предвещало отступление и не на шутку заволновался. Ушей достиг стук лошадиных копыт по брусчатке, чем ближе он становился, тем меньше у Рэна оставалось времени уйти. Поддавшись какому-то неведомому инстинкту, он схватил Лироя за плечи и незамедлительно отпрыгнул вглубь переулка за секунду до того, как все вокруг возгорелось огнем.
По дороге на лошади мчался Клайд, неся за собой хвост всепоглощающего пламени.
Вероятно, огонь, не знавший ни зла, ни добра, настиг раненых, отрезая для них все шансы спастись, но Клайд летел с твердой верой, что должен был предотвратить большее число жертв, застав вампиров врасплох своим появлением. Он не думал о подстерегавшей его каре, о грехе, что несла уничтожающая магия. Клайд молился, чтобы скорее рассеялся мрак, все закончилось и сгинуло в прошлом.
Кто-то среди врага, хранивший при себе алхимический порох, канул в пламени и произвел чудовищный гром; взрывная волна догнала Клайда и сбросила с лошади. Божьим покровительством не убившись на месте, Клайд только повредил себе ногу, однако боль затерялась среди страха, нахлынувшего с внезапным падением, и ярого стремления избавить людей от натиска тьмы.